Тревор Баксендейл - Доктор Кто. Пленник далеков

– МЫ ПОДНИМЕМСЯ НА БОРТ ВАШИХ КОРАБЛЕЙ И ВОЗЬМЕМ ПАССАЖИРОВ В ПЛЕН. ЛЮБАЯ ПОПЫТКА К СОПРОТИВЛЕНИЮ БУДЕТ КАРАТЬСЯ НЕМЕДЛЕННЫМ УНИЧТОЖЕНИЕМ.

– Нет! Вы не можете!

– В КАЧЕСТВЕ ПРИМЕРА ДЛЯ ОСТАЛЬНОГО ФЛОТА ВАШ КОРАБЛЬ СЕЙЧАС БУДЕТ УНИЧТОЖЕН.

– Прошу вас, нет… – прошептала Ванесса.

Скрам развернулся на кресле и вперил полный ужаса взгляд в Боумана.

– Мы должны что-то сделать!

Но Боуман безучастно смотрел на коммуникационную консоль, бессильный что-либо сделать.

Доктор закрыл глаза.

– Пожалуйста! Пощадите нас! – всхлипывала Ванесса. – Молю вас…

– УНИЧТОЖИТЬ! – взвизгнул далек.

Леденящее кровь эхо раскатилось по всей рубке. И тут же сигнал умер, оставив в колонках только белый шум. Далек на переговорном экране медленно погас.

Скрам обхватил голову руками. Передний Край выругался и уставился в пол. Корал придвинулась поближе к Боуману, который просто стоял посреди рубки, неподвижный, как утес. Глаза его сощурились до серых щелочек, словно взгляд мог пронзить стены и отыскать в космическом пространстве проклятую точку, где только что, мгновение назад, был головной корабль авросовского флота.

На борту «Бродяги» воцарилась тишина. Доктор протянул руку и выключил радио.

– Всё, – тихонько произнес Скрам. – Эта женщина… и все те люди… – их больше нет. Их всех убили .

Боуман обратил холодный стальной взгляд на Доктора.

– Ты знал, что так будет.

– Догадался, – спокойно сказал тот. – Далеки знали, что уцелевшие пустятся в бегство. Не нужно большого ума, чтобы заранее расположить корабли на линии перехвата. Это куда быстрее и проще, чем самим нападать на планету. А дальше дело только за тем, чтобы убить лидеров, а остальных взять в плен.

– У них не было ни единого шанса.

– Нет, – согласился Доктор. – Не было.

Рот Боумана сжался в тонкую, твердую линию, а лицо побелело от гнева.

– Признаться, я не все из происходящего понимаю. Сперва далеки вдруг объявляются на Хурале – откуда ни возьмись, на дальнем краю вселенной. А теперь еще и это. Тысячи пленных одним махом! Зачем? Что тут творится?

– Я не знаю.

Боуман сгреб Доктора за лацканы и одним махом распластал о переборку.

– Еще бы ты знал! – взревел он. – Ты же никогда раньше не видел Авроса! Его полей, его океанов и голубого неба! Мужчин, женщин, детей! У них было все !

– Мне жаль…

– «Жаль» тут недостаточно! – Боуман запустил Доктора через всю рубку; тот пролетел до противоположной переборки, встретился с нею и рухнул на пол бесформенной кучей. – «Жаль» ни разу недостаточно!

Доктор медленно и с трудом поднялся на четвереньки. Каждая его косточка все еще гудела от столкновения со стеной, а рот саднило. Пиджак спереди, где за него ухватились гигантские кулаки Боумана, помялся.

– Не трудись вставать, – угрожающе пророкотал капитан, – если не хочешь, чтобы тебя опять уложили.

Доктор потрогал губу: она треснула, и на пальце осталась кровь.

– Ты знаешь больше, чем говоришь, – продолжал настаивать Боуман. – Ты знаешь, что происходит, так ведь?

Скрам и Передний Край наблюдали за стычкой: первый явно нервничал, зато второй откровенно скалился.

– Тебе лучше выложить нам все, что знаешь, парень. Иначе придется тебя заставить.

Доктор медленно встал и выпрямился во весь рост. Он был ничуть не ниже Боумана и мог поглядеть тому прямо в глаза – что он и сделал: не мигая, взглядом холодным и ровным.

– Если хочешь, можешь продолжать меня избивать, – сообщил ему Доктор. – Прямо здесь и сейчас. Давай, ни в чем себе не отказывай. Если надо, твои парни могут подержать меня за руки. А, ребята? Поможете?

Скрам затряс головой, и даже Передний Край отвел взгляд.

– Ты тратишь мое время, – сказал Боуман.

– Я никогда не трачу время. Ну, давай. Вот он я.

Доктор широко раскинул руки.

– Поработай кулаками, выбей из меня еще немного крови. Нужно же куда-то девать твой гнев и отчаяние. Не держи в себе, Боуман, – я же невооружен. Я просто костлявый парень в костюмчике. В чем дело? Ну, хочешь, я облегчу тебе задачу? – и Доктор вытащил очки и водрузил их себе на нос. – Вот, так лучше? А теперь давай уже! Задай мне как следует! Разберись со мной !

Доктор уже почти орал ему в лицо. Капитан «Бродяги» не отводил взгляда и не двигался, но мускулы у него на физиономии дрожали от едва сдерживаемой ярости.

Между ними вдруг возникла Корал.

– Довольно. Все мы оплакиваем Аврос. И мы должны драться – с далеками, а не друг с другом.

Последовало долгое, убийственное молчание.

Доктор медленно сложил очки и сунул их в карман.

– Спасибо.

Боуман все еще кипел, но Корал как-то удалось не дать ему окончательно потерять голову. Он метнул в Доктора еще один гневный взгляд.

– Что далеки делали на Хурале? Чего они хотят? Здесь затевается что-то крупное, и я уверен, ты знаешь что.

Все взгляды обратились к Доктору.

– Еще раз: я не знаю, – ответил он всем сразу. – Я оказался в неправильном месте в неправильное время. На самом деле эти место и время неправильны настолько, что вам и воображения не хватит.

– Ты постоянно это говоришь, – процедил Передний Край. – Ни малейшего смысла!

– Я просто хочу знать, что далеки делали на «Путеводной звезде», – устало повторил Боуман. – Вот и все.

Скрам прочистил горло.

– На самом деле, капитан, я, возможно, знаю способ это выяснить.

В грузовом отсеке было холодно, и далек стоял заиндевелый.

Однако не настолько заиндевелый, как раньше.

По его сегментированным плечам бежала непрерывная струйка воды, капая с бластера и с присоски и собираясь лужицей на полу. Купол головы уже почти целиком оттаял.

– Что происходит? – спросил Боуман.

– Он размораживается, – сказал Доктор, широко раскрыв встревоженные глаза.

– Тебя никто не спрашивал, – отрезал капитан, поворачиваясь к Скраму. – Я думал, он мертв.

– Возможно, да, – ответил Скрам, обходя далека кругом и внимательно изучая панцирь. – Возможно, это просто автоматическая реакция брони.

– Но?

– Да, – встрял Передний Край, – мне тут тоже большое такое «но» мерещится.

– Но … я подумал, – сказал Скрам, – что броня – это на самом деле система жизнеобеспечения. Скорее всего, криозаряд не убил существо внутри, а просто заморозил. Именно то, что ему и полагается делать.

– Погодите.

Доктор выступил вперед, подошел к далеку и остановился, словно уговаривал себя сделать то, что собирался. Вытащив из кармана пиджака старый стетоскоп, он вставил оливы в уши и очень-очень осторожно приложил головку к панцирю далека.

Воцарилась тишина, нарушаемая только постоянным отдаленным гулом двигателей и – время от времени – капаньем тающего льда.