Тревор Баксендейл - Доктор Кто. Пленник далеков

Боуман удовлетворенно улыбнулся, как будто его наихудшие мысли о Докторе только что подтвердились, и повернулся к нему спиной.

– Давайте, парни.

Передний Край шагнул вперед с лазером, но тут дорогу ему внезапно преградила Корал. Озадаченный Край выключил горелку, а на Доктора вдруг нахлынула надежда.

Однако Корал просто сказала:

– Это хочу сделать я. За Стеллу.

– Хорошо, – ответил Боуман. – Не мешайте ей.

Из пальцев Корал выскочили металлические когти; острые, как бритвы, они сверкнули в электрическом свете. Корал скользнула к далеку и, собрав пальцы, как лезвие ножа, нацелилась на середину плечевого сегмента, где встречались две половины орудийной платформы, а ниже (поскольку далек висел вниз головой) располагалась шейная секция. Тут был почти невидимый шов, меньше волоска шириной. Корал сузила алые глаза, а затем с взрывной силой вонзила руку в далека. Когти вгрызлись в металл, подняв фонтан яростных искр.

Все промолчали. В Докторе боролись отвращение и восхищение: для подобной операции когти должны быть прочнее алмаза и немыслимо острые, но даже и с таким орудием сосредоточенность и физическая сила требовались просто невероятные. А Корал тем временем запустила когти в проделанную прореху и как будто без особого усилия принялась раздирать две секции брони. Металл поначалу запротестовал, издавая кошмарный скрежещущий вой, но затем громко зашипел выходящий газ, и гидравлические моторы сами открыли далека изнутри. Сегменты доспеха разошлись в стороны на скрытых петлях и суставах.

Их глазам предстала живущая в бронированной башне тварь: в механическом нутре ежилось от касания света нечто бледное и сырое.

– Вытаскивайте его, – приказал Боуман.

Скрам и Край подхватили пару длинных металлических щупов на манер лодочных отпорных крюков и двинулись к далеку.

– Не делайте этого! – предупредил Доктор.

Они его проигнорировали. Гримасничая от омерзения, Передний Край пару раз ткнул мутанта острой железкой. Тварь задергалась в своем механическом гнезде, но деваться ей было некуда. Скрам наклонился низко над далеком и дрожащими руками попытался засунуть под него свой щуп, чтобы, как рычагом, извлечь наружу. Это сработало, и медленно, будто устрица из раковины, существо появилось на свет. Явлению сопутствовала мерзкая вонь, запах чистой скверны – чего-то давно загнившего и слишком долго запечатанного от света и воздуха.

Скрам и Край оба инстинктивно отшатнулись – из страха или странного уважения к пленнику, кто его знает? Край даже уронил железную палку и вытащил взамен бластер. Его покрытое потом темное лицо сейчас было живой маской отвращения.

Корал наблюдала за происходящим, внимательная, осторожная и готовая в любой момент нанести удар. Боуман просто стоял, сложив на груди руки, совершенно бесстрастный.

Далек медленно выливался из своей колыбели, оставляя позади полосу густой слизи. Потом послышался долгий, непристойно-сосущий звук, и остальная его часть вывалилась из машины вся и сразу – в виде клубка скользких щупальцев, некоторые больше метра длиной. На пол он, впрочем, не свалился: что-то застряло в машине, и далек повис, капая слизью и покачиваясь из стороны в сторону. Одно из щупалец достало до пола и бессильно свернулось там без движения.

– Он мертв? – холодно осведомился Боуман.

– Только напрасно время тратим, – процедил Передний Край, опуская бластер.

– Стойте, – тихо выдохнул Доктор. – Глядите…

Он показал в самую середину существа. Среди болтающихся придатков и проводков, все еще соединявших плоть с механизмом, был глаз. И этот глаз открывался.

Он был желтый и налитый кровью, с одним-единственным черным зрачком.

В грузовом отсеке воцарилась тишина; сразу сделалось жарко и тесно, словно из склада помещение вмиг превратилось в тюремную камеру. Все собственной шкурой ощущали, что у них на глазах творится нечто необычайное.

Глаз дернулся, словно фокусируясь, и зашевелился в глазнице.

– Мужик, – прокомментировал Передний Край, – ну и урод же ты.

– Молчал бы! – рявкнул Доктор. – Сам небось не мальчик с плаката по меркам Скаро.

– Куда уж мне, – отозвался Край. – Для них явно тебя фотографировали.

– Ну да, для плакатов «разыскивается».

– А ну заткнулись оба! – сказал Боуман.

Он выступил вперед и пригвоздил мутанта взглядом.

– Ты меня слышишь?

В ответ послышался слабый бульк. Лампочки на куполе далека, как ни странно, бледно мигнули.

– Он все еще подключен, – догадался Скрам, нагибаясь к клубку проводков и трубочек, тянувшихся от подрагивающей плоти далека в глубины бронированной башни.

– Назад! – Доктор поспешно оттащил его в сторону.

В тот же миг черная присоска на конце обездвиженной руки далека судорожно сжалась, словно пытаясь ухватить Скрама за голову.

– Эге! – Передний Край взвел бластер и направил его прямо в мигающий глаз существа. – Полегче там, мальчик.

Присоска продолжила с чавканьем хвататься за воздух. Конечность задергалась в железной хватке погрузчика, и далек издал длинный, тихий стон отчаяния.

– Кажется, до тебя дошло, парень, – с удовлетворением констатировал Передний Край. – Мы держим тебя за…

– Достаточно! – рыкнул Боуман и повернулся к далеку. – Ты находишься на борту «Бродяги». Я – капитан Джон Боуман, а это моя команда. Ты – наш пленник.

– Думаю, об этом он уже догадался, – вставил Доктор.

– А ты не лезь, – предостерег его Боуман.

– Не могу.

– Можешь. Скажешь еще слово, и я прикажу Переднему Краю тебя отсюда вышвырнуть. Понятно?

Тот подтвердил слова командира каменным выражением физиономии.

– Ты был среди далеков, высадившихся на планете Хурала, – продолжал Боуман, обращаясь к висящему узнику. – Что вы там делали?

– Он не ответит, – сообщил Доктор.

– Край!

– Да хорошо, хорошо, – при виде надвигающегося штурмовика Доктор поднял руки. – Я не скажу больше ни слова. И далек, между прочим, тоже.

Боуман холодно улыбнулся.

– Посмотрим. Итак, далек. Я знаю, что ты меня слышишь. И знаю, что ты меня понимаешь.

Боуман присел на корточки, очутившись на одном уровне с существом.

– Мы тут все гуманоиды и умеем вести себя разумно. Выбор за тобой. Поговори с нами, расскажи все, что мы хотим узнать, и жизнь твоя сразу станет куда проще. Если сотрудничать ты не желаешь – что ж, она станет сложнее. Я не хочу, чтобы мои люди вели себя скверно, но если другого выхода нет… пусть будет так.

Единственный далеков глаз уставился на говорившего со свирепой, почти осязаемой ненавистью… но его обладатель не вымолвил ни слова.

– Это твой окончательный ответ?

Глаз закрылся.