Диана Гэблдон - Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого

Время остановилось – как останавливалось всякий раз, когда Джейми балансировал на краю застарелого страха. Он ждал, что последует дальше, – знал, и все равно ждал этого.

– А потом, – с любовью продолжил шепот, – я причиню тебе невыносимую боль. А ты будешь умолять, чтобы я не останавливался.

Джейми запрокинул голову к звездам. Он душил в себе ярость, дрожал от собственной беспомощности, стискивал зубы, однако смотрел на немигающее небо, как молитву перечисляя имена звезд и пытаясь затеряться в их бесконечности.

Бетельгейзе. Сириус. Орион. Антарес. Небо огромное, и ты рядом с ним ничто. Пусть шепот льется сквозь него, и воспоминания уйдут, призраком растворятся в темноте.

Плеяды. Кассиопея. Телец. Небеса вечны, а ты мертв – хоть и не утратил прежней силы… Джейми широко развел руки и покрепче ухватился за изгородь. Он тоже силен – достаточно, чтобы забить человека до смерти. Однако этого мало…

С невероятным усилием он разжал пальцы. Сдаваясь, перевернул руки ладонями кверху. И потянулся к звездам. Слова рождались сами собой, Джейми даже не сразу понял, что произносит их вслух:

– …И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему…

Он дышал медленно и глубоко. Отчаянно искал нужный образ, который положит всему конец.

– И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого…

Он ждал в окружавшей его пустоте. И милость снизошла, он увидел лицо Джека Рэндалла, каким тот был в Эдинбурге: растерянным и потрясенным смертью брата. В душу Джейми белой голубкой спустился еще один божий дар – жалость.

Джейми закрыл глаза, чувствуя, как струится из свежих ран кровь, потому что суккуб вырвал свои когти из его сердца.

Он вздохнул и снова взялся за изгородь; шершавое дерево привычно легло в ладони. Демона больше нет. Джек Рэндалл был всего лишь человеком, самым обычным. Стоило в это поверить – и страхи развеялись, словно дым.

Плечи Джейми поникли, сбрасывая тяжкий груз.

– Покойся с миром, – прошептал он и мертвецу, и самому себе. – Я прощаю тебе грехи.

Ночные звуки вернулись, в лесу пронзительно взвыла дикая кошка, прелые листья зашуршали под ногами, когда Джейми направился к дому. Шкура на окне пропускала золотой отблеск свечи, которую он оставил в надежде, что Клэр скоро придет. Клэр… его спасение.

Не рассказать ли о сегодняшней ночи Брианне? Впрочем, наверное, не стоит. Вряд ли ему удастся облечь в слова испытанную сегодня боль и милость – не говоря уж о том, чтобы поделиться ими с дочерью. Лишь прощение дарует ей покой – но это дело не одного дня.

Возможно, она сама поймет когда-нибудь – вдруг Роджер Уэйкфилд станет для нее таким же спасением. При мысли о чужаке Джейми, как обычно, ощутил приступ ревности, к которой, впрочем, примешалось страстное желание, чтобы тот даровал его дочери то, чего не в силах дать ей сам Джейми. Лишь бы он поскорее объявился и оказался достойным человеком.

Были, впрочем, и другие вопросы, о которых следовало поразмыслить. Джейми медленно спускался по склону, не обращая внимания на ветер, треплющий килт и норовящий забраться под плед и рубашку. Приближалась зима, и Джейми не мог оставить своих женщин на милость одного лишь Иэна. Ему никак нельзя отправляться на поиски Уэйкфилда.

Что, если тот не придет? Ну, тогда есть и другие пути, он в любом случае защитит Брианну и ее ребенка. По крайней мере, теперь его дочери не надо бояться того мерзавца, который ее изнасиловал. Она в полной безопасности. Джейми потер лицо, все еще чувствуя на руках запах крови.

Прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему. А как быть с тем, кто посягнул на близкого тебе человека? Джейми не мог простить его от имени дочери – да и не стал бы прощать. Но если так… может ли тогда он рассчитывать на ответное прощение?

Он получил образование в лучших университетах Парижа, водил дружбу с королями и философами – а сам оставался горцем, воспитанным с твердыми представлениями о чести. Тело воина, разум джентльмена… и душа варвара, для которого священны лишь узы крови, и плевать на все людские и божьи законы.

Да, прощение важно, Брианна должна найти в себе силы простить того мужчину – прежде всего, ради себя самой. А все остальное достанется Джейми.

– Я воздам, говорит Господь, – прошептал он в темноту.

Потом поднял глаза к пылающей звездами громадине неба.

– Черта с два, – с вызовом сказал он. Да, это неблагодарно с его стороны. И может быть, неправильно. Но он не собирается лгать Господу и самому себе.

– Черта с два, – повторил он громче. – Если хочешь меня проклясть за то, что я сделал – значит, так тому и быть. Она моя дочь!

Звезды молчали. Поэтому Джейми кивнул, будто соглашаясь с ними, и стремительно зашагал к дому.

Открыв саквояж Дэниэла Роулингса, я уставилась на выложенные рядами пузырьки: зеленые и коричневые с лекарственными травами, золотистые с настойками… Здесь не было нужного мне средства.

Я сняла ткань, прикрывавшую верхний отсек с хирургическими инструментами, и, чувствуя во рту холодный металлический привкус, подняла скальпель с изогнутой ручкой. Прекрасное лезвие, острое и надежное, удобно лежащее в руке и – я покачала его на кончике вытянутого пальца – отлично сбалансированное.

Я опустила скальпель и взяла со стола длинный толстый корень, на котором болтались остатки листьев, вялые и желтые. Корень был всего один. За последние две недели я обыскала чуть ли не весь лес… увы, осень близилась к концу, и я не могла распознать нужные мне растения по одним лишь пожухлым стеблям. И этот-то корень я нашла чудом – в укромном уголке, где с него еще не осыпались характерные ягодки. Синий кохош, это несомненно он.

Вот только одного корня мне мало…

Европейских трав под рукой тоже не было: ни черемицы, ни полыни. Хотя полынь, возможно, удастся раздобыть, на ней ведь настаивают абсент…

– Кто бы мог делать абсент на окраине Северной Каролины? – задумалась я вслух, поигрывая скальпелем.

– Насколько я знаю, никто.

Я вздрогнула, и лезвие вонзилось в подушечку большого пальца. На стол брызнула кровь, и я торопливо завернула раненую руку в передник.

– Боже, саксоночка! Ты как?! Я не хотел тебя напугать.

Ранка пока еще не болела, но от неожиданнрости я закусила губу. Не на шутку встревоженный, Джейми взял меня за руку, чтобы взглянуть на порез. Тут же хлынула кровь, и он поспешно вернул ткань на место.

– Все нормально, просто царапина. Ты откуда взялся? Я думала, ты еще на винокурне.

Отчего-то закружилась голова.

– Я и был там. Сусло пока что не готово для перегонки. Саксоночка, кровь хлещет, как из резаной свиньи. Ты точно в порядке?