Рэй Брэдбери - Темный карнавал (сборник)

Эмили стонала, пряча лицо в ладонях.

– Детка, детка, – молила Тильди. – Попей водички. Попей. Ага, ну вот.

Эмили широко раскрыла глаза, что-то увидела, закрыла; она корчилась и дрожала.

– Тетя Тильди, тетя Тильди, тетя Тильди, тетя…

– Хватит! – Тильди хлопнула ее по плечу. – Что с тобой?

Эмили принудила себя открыть глаза.

Она выкинула вперед пальцы. Они исчезли внутри тетушки Тильди.

– Что за глупые выходки! – вскричала Тильди. – Убери руку! Убери, говорю!

Эмили осела в сторону и задергала головой, ее золотые волосы тряслись и посверкивали.

– Тебя здесь нет, тетя Тильди. Тебя нет. Ты мне снишься.

– Ты не спишь.

– Ты умерла!

– Замолчи, детка!

– Это не ты, такого не может быть.

– Господь Гесема, Эмили…

Она взяла руку Эмили. Рука прошла сквозь ее руку. Внезапно вскипев, тетушка Тильди топнула ногой.

– Этот… жулик! Враль проклятый! Ворюга! – Ее худые руки сжались в бледные жилистые кулаки. – Мерзавец в черном. Он его украл, украл! Уволок, ей-богу, уволок! Но как же…

Она не находила слов. Гнев перехлестывал через край. Бледно-голубые глаза метали искры. Она брызгала слюной, но длила негодующее молчание. Потом обратилась к Эмили:

– Детка, вставай! Ты мне нужна. Вставай, живо!

Эмили лежала и тряслась.

– Часть от меня здесь! – объявила тетушка Тильди. – Но с остальной, клянусь дьяволом, придется разбираться. И срочно. Принеси мою шляпу!

– Я… боюсь, – призналась Эмили.

Тильди уперла кулаки в бока:

– Меня?

– Да.

– С какой стати? Что я – бука? Ты меня знаешь почти с рождения! Нашла время сопли распускать. Живо на ноги, а то по носу схлопочешь!

Эмили встала, размазывая слезы; глаза ее бегали в поисках пути спасения.

– Где твой автомобиль, Эмили?

– У гаража… мэм.

– Хорошо. – Тетушка Тильди подтолкнула ее к двери. – А теперь… – Она пристально оглядела один конец улицы, другой. – В какой стороне морг?

На неверных ногах, цепляясь за перила, Эмили спускалась с веранды.

– Что ты задумала, тетя Тильди?

– Что? – Тильди ковыляла за ней; бледные, обтянутые кожей челюсти тряслись от ярости. – Как что – конечно, забрать назад мое тело! Забрать назад! Езжай!

Автомобиль взревел, Эмили, глядя на мокрую извилистую дорогу, вцепилась в руль. Тетушка Тильди потрясала зонтиком.

– Торопись, детка, торопись. Быстрей, пока они не вспороли мое тело и не накачали всякой дрянью, как у них, в похоронных бюро, принято. Куда оно будет годиться, распотрошенное!

– Ой тетя, тетя, ну не заставляй меня, отпусти! Ничего хорошего из этого не выйдет, – вздыхала девушка.

Старуха только хмыкала.

– Приехали, тетя.

Эмили отстегнула ремень и бессильно привалилась к рулю, но тетушка Тильди уже выскочила из машины и семенящей походкой поспешила вдоль подъездной аллеи туда, где четверо носильщиков выгружали из блестящего черного катафалка плетеную корзину.

– Эй вы! – напала она на одного из них. – Поставьте корзину на землю!

Носильщики едва ее заметили.

– Посторонитесь, леди, – сказал один из них. – Мы делаем свою работу. Не мешайте, пожалуйста.

– Там в корзине мое тело! – Тетушка Тильди размахивала зонтиком.

– Знать об этом не знаю, – отозвался второй. – Пожалуйста, мадам, не стойте на дороге. Груз тяжелый.

– Сэр, – обиделась тетушка Тильди, – да будет вам известно, я вешу всего-навсего сто десять фунтов!

Носильщик скользнул по ней взглядом:

– Меня ваш объем бедер не интересует, леди. Мне бы домой, ужинать. Жена меня убьет, если я опоздаю.

Четверка носильщиков двинулась вперед, тетушка Тильди последовала за ними в вестибюль и в препараторскую.

Корзину ждал человек в белом халате, с довольной улыбкой на длинном лице и нетерпением во взгляде. Его жадное ожидание, да и весь он в целом не понравились тетушке Тильди. Поставив корзину, четверо носильщиков ушли.

Человек в белом халате, очевидно санитар морга, поглядел на тетушку Тильди и произнес:

– Прошу прощения, но здесь неподходящее место для дамы.

– Да-да, – обрадовалась тетушка. – Хорошо, что вы так думаете. Я с вами целиком согласна, но этих господ не убедишь. В точности это я и старалась внушить молодому человеку в черном!

Санитар удивился.

– О каком молодом человеке в черном вы говорите, мадам?

– О том, который с нехорошими замыслами проник в мой дом.

– У нас нет сотрудников, подходящих под это описание.

– Не важно. Как вы только что проницательно заметили, здесь неподходящее место для дамы. Я не хочу, чтобы я находилась здесь. Я хочу, чтобы я находилась дома. Чтобы стряпала окорок для гостей, которых ожидаю в воскресенье, ведь на носу Пасха. Нужно кормить Эмили, вязать свитеры, заводить часы…

– Не сомневаюсь, мадам, вы большой философ и большой филантроп, но меня ждет работа. Доставили тело. – Последние слова он произнес с заметным смаком, перебирая свои ножи, иглы, банки и прочие принадлежности.

Тильди рассвирепела.

– Коснитесь этого тела хоть кончиком ногтя, и я сотру вас в порошок! – И зонтиком, опять.

Санитар отстранил ее в сторону, как дряхлую маленькую моль.

– Будь добр, Джордж, – обходительнейшим тоном попросил он, – сопроводи эту леди к выходу.

Тетушка Тильди уставилась на приближавшегося Джорджа:

– А ну, кругом и марш отсюда!

Джордж обхватил ее запястья:

– Сюда, пожалуйста.

Тильди высвободила руки. Легко. Они как бы… выскользнули. Тильди даже удивилась. На старости лет – и вдруг открыть в себе новый талант.

– Видели? – Она была довольна своей ловкостью. – От меня так просто не избавиться. Отдавайте-ка назад мое тело!

Санитар небрежно откинул крышку корзины. Вглядевшись раз, другой, третий, он понял, что тело внутри – это… кажется … да возможно ли?.. похоже… да… нет… пожалуй… не может такого быть, но… Он вскрикнул. Обернулся. Выпучил глаза.

– Мадам, – осторожно начал он. – Э-э… эта леди. Она… она… ваша родня?

– Самая дорогая. Поосторожней с ней.

– Сестра-близнец, наверное? – Он с надеждой хватался за хрупкую соломинку логики.

– Нет, глупости. Это я – вы слышите? Я!

Санитар обдумал ее слова. Потряс головой.

– Нет, такого не бывает. – Он продолжал перекладывать свои инструменты. – Выведи ее, Джордж. Позови остальных, пусть помогут. Я не могу работать, когда рядом крутится дама с причудами.

Собрались четверо служащих. Тетушка Тильди – эдакая кружевная крепость, готовая к обороне, – скрестила на груди руки.

– Я с места не сойду, – сказала она и повторяла это всякий раз, когда ее, как шахматную фигуру, переставляли из препараторской в хранилище, потом в вестибюль, потом в приемную, потом в ритуальный зал, где она окопалась в кресле в самом центре переднего помещения. В серую тишину тянулся ряд скамей, пахло цветами.