Аластер Рейнольдс - Обреченный мир

– Ступай. Здесь ты свое дело сделал. Теперь используй свои руки рациональнее.

– Есть раненые? – спросил Кильон.

Здесь, на верхней палубе, без потерь не обошлось, но в пылу битвы не верилось, что внизу кто-то пострадал.

– Скучать тебе не дадут! – прокричал в ответ Аграф, сложив руки рупором. – Капитан надеется, что к прибытию на Клинок ты хоть некоторых подлатаешь.

Пригибаясь, чтобы уберечься от выстрелов с обеих сторон, Кильон зашагал по трапу. У противоположного конца оболочки высадился бандит, и его тотчас атаковали защитники с саблями. Подлетел еще один и, скинув крылья, влился в кровавую схватку. Теперь Кильон понял, что́ Куртана называет ближним боем. Нож на нож, металл на металл, победа достанется не тому, кто лучше стреляет, а тому, кто безжалостнее бьет и рубит.

Кильон спустился под оболочку, затем по металлической лестнице; руки дрожали так сильно, что он едва держался за перила. Что-то изменилось, но Кильон не сразу понял, в чем дело. Некогда темный свод заполнился белым зимним светом. Оболочку буквально изрешетили, Кильону казалось, он снова под открытым небом. Один баллонет пробили, превратили в сдутый сморщенный мешок, второй – спешно латали авиаторы. Труп авиатора лежал на полу, по его сломанным конечностям Кильон решил, что бедняга сорвался с потолочной балки каркаса «Репейницы». Звуки битвы здесь практически не слышались – лишь топот тяжелой обуви по трапу да отдельные глухие залпы мини-пулеметов черепов. Кильон уже почти спустился, когда оболочку пробил снаряд. В баллонет он не попал, зато раскурочил лестницу прямо под ногами у Кильона. Он протиснулся мимо бреши, надеясь, что молния не ударит в то же место еще раз. Когда Кильон наконец спустился в гондолу, он дрожал еще сильнее.

Где его ждут, Кильон догадался сам. Тяжелораненых перенесли в лазарет, а те, кто мог передвигаться самостоятельно, собрались в рубке. Погибших он не увидел, чему очень удивился, пока не понял: Куртана без зазрения совести избавлялась от мертвого груза, если это могло продлить кораблю жизнь.

Нервы успокоила привычная подготовка к медицинским процедурам. Кильон осмотрел пострадавших, одного перевел из лазарета в рубку, другого – в лазарет, на освободившееся место, и приступил к работе. Многочисленные раны отличались разнообразием, но почти каждую нанесли снаряды мини-пулеметов, пробившие оболочку или хуже защищенную гондолу. Прямое попадание удалось пережить лишь одному бойцу, но ему придется ампутировать левую голень: ее не восстановят даже лучшие препараты Неоновых Вершин. Другие пострадали от обломков металлических и деревянных деталей и от осколков: получили глубокие порезы, разрывы, переломы простые и со смещением, потеряли много крови. При нормальных обстоятельствах такие раны не обеспокоили бы Кильона, но этих бойцов изнурила большая высота, остатки зонального недомогания и побочные эффекты антизональных, которые им следовало принимать. Часть самых эффективных препаратов из арсенала Кильона убила бы их на месте, поэтому он использовал лекарства послабее, опираясь на данные из записных книжек Гамбезона.

Во время работы окружающий мир, как обычно, уподобился крохотному раздражителю, мухе, жужжащей меж оконными стеклами. Кильон периодически слышал звуки битвы, ощущал, как резко, судорожно снижается «Репейница», осознавал, что сверху приносят новых раненых, но это не мешало помогать страждущим и облегчать смерть тем, кому уже не поможешь. Всех раненых не спасти, даже если у их ложа стоит ангел.

Только в короткий перерыв, пока одного пациента уносили со стола, а другого готовили к процедуре, Кильон улучил возможность спросить:

– Как дела у Калис и Нимчи? Они целы?

– Живы-здоровы, – ответил Аграф.

– А Мерока?

– В норме. Когда вытаскивали из турели, она вопила и царапалась; только после того, как отказали орудия, делать там стало нечего. Мы ее за гелиограф посадили.

– А Куртана?

– Она скорее умрет, чем примет помощь. Думаю, что должен заставить ее отдохнуть, я ведь тоже капитан, значит де-факто вправе это сделать. С другой стороны, не представляю, кто, кроме нее, сумеет посадить корабль.

– Вы.

– Я знаю свой потолок, доктор.

Кильон кивнул. Льстить Аграфу бессмысленно: оба же понимают, что как пилот Куртана лучше.

– Наша цель по-прежнему Клинок?

– Мы только что покончили с пятой волной и вот-вот пролетим зону. Черепа до сих пор обстреливают нас с земли, но чисто наугад, да и шаров у них больше нет. Насколько я разобрался, высоту мы не слишком потеряли. – Аграф замялся и с явным напряжением добавил: – Доктор, там, наверху, ты держался молодцом. Не ждал от тебя такого, мы все тебе благодарны.

– Вы не верили, что я умею не только спасать, но и убивать?

– Теперь мы знаем правду. Да и ты тоже. Иногда в критический момент мы сами себя удивляем.

– Похоже на то, – отозвался Кильон и отвернулся, не давая Аграфу развить тему.

Кильон снова погрузился в работу. Он очищал, перерезал, пилил и сшивал, делая максимум из того, что позволял скромный арсенал инструментов. Звуки битвы стихли, Кильон не помнил, когда именно слышал последний выстрел, последний крик или когда ему принесли последнего раненого. Временами снизу доносился рокот, словно раскаты далекого грома, но «Репейница» двигалась вперед как ни в чем не бывало. Пересечение зоны стоило ей дорого, лишив самой сущности, но битва стоила еще дороже в плане численности экипажа. Однако «Репейница» выдержала, а ветра несли ее к месту назначения.

Когда Кильон сделал все, что мог, он выбросил окровавленный фартук, вымыл руки и вернулся на мостик. По его подсчетам, он отсутствовал часа полтора, хотя такой отрезок времени казался на удивление коротким для произошедших событий.

Не успел Кильон сказать хоть слово или проявить свое присутствие, он увидел Клинок. Куртана широко раздвинула бронированные ставни, чтобы максимально увеличить передний обзор. Солнце уже садилось, его лучи окрасили город в оттенки чеканного золота. Огромный, головокружительно высокий, с невероятным человеческим потенциалом – у Кильона аж дух захватило. В таком ракурсе он Клинок еще не видел. В бытность ангелом он летал только на попутных воздушных потоках у Небесных Этажей, а сбежав из города с Мерокой, не позволял себе оглядываться, пока они не разбили лагерь, а к тому моменту Клинок оказался довольно далеко. Сейчас город заполнял полнеба, приближался с каждой секундой, и Кильон чувствовал, что никогда не покинет его снова.

– По-моему, Тальвар ждет нас на том выступе, – проговорила Куртана. – Да, Мерока?

– На том, что прямо по курсу, почти вровень с нами? Да, нам туда, – кивнула Мерока, лицо которой почернело в дыму турели. Только кожа вокруг глаз осталась чистой благодаря защитным очкам. – Привет, Мясник! Говорят, ты не скучал в операционной.