Джен Александер - Пустошь

Перезаряжаю.

Стреляю.

Перезаряжаю.

Стреляю.

В грудь, в голову, в грудь.

Закончив, я захлопываю окно. Ветер теребит мои волосы – они в два раза длиннее, чем на самом деле. Я заправляю их за правое ухо – оно целехонько. Открываю рот, чтобы сказать об этом, но не могу произнести ни слова. А когда пытаюсь прикоснуться к своей коже, рука отказывается повиноваться.

– Вот видите! Я же говорила: мы вполне подходим для «Пустоши», – произносит моими губами Оливия. – Клавдия станет лучшей из лучших.

…Я открываю глаза; склонившись надо мной, стоит Деклан, он держится за качели, не давая им раскачиваться.

– У тебя испуганный вид. Я же просил не думать о «Пустоши»!

Я и не думала. Я видела другую игру, в которой была другим персонажем. Не знаю, воспоминание это или галлюцинация, вызванная всем тем, что обрушилось на меня в последнее время.

Надеюсь, я просто схожу с ума и разыгралось воображение. Иначе получается, что на руках у меня еще больше крови, чем я думала.

Мы едва успеваем вернуться в бар. Всю дорогу Деклан расспрашивает меня о том, что я видела, когда закрыла глаза. Однако я слишком запыхалась, чтобы отвечать. Я бегу со всех ног, так что сердце заходится в груди, бегу от воспоминаний о горящих домах и падающих на землю трупах. Меня не волнует, что Деклан остается без ответов. Зато у него будет, о чем подумать в мое отсутствие. Через тринадцать минут после того, как я опускаюсь в кресло рядом с дверью, Оливия заходит в игру. Что-то рано. Она ведь сказала геймеру Джереми, что вернется только завтра утром. В следующий раз буду наведываться к ней в сознание почаще. В следующий раз не позволю чувствам затуманить мне разум.

В следующий раз, когда Деклан велит мне подумать о чем-нибудь, кроме «Пустоши», не стану его слушать. Потому что стоит мне закрыть глаза, как я вижу падающих на землю людей, сраженных моими пулями.

Целых полтора дня я не получаю свободу дольше чем на пару часов. Наконец Оливия заговаривает с Итаном, который изучает свой инвентарь, хранящийся позади стойки:

– Я возвращаюсь в Колвас до завтрашнего вечера. Ты не будешь заходить в игру без меня?

С замирающим сердцем жду его ответа. После Оливии, Итан – главная моя помеха. Из всего клана он единственный следит за приходами и уходами моего геймера. Единственный станет задавать вопросы, если я вдруг исчезну. Если их обоих не будет в игре, я смогу столько всего успеть!.. Оливия заставляет меня положить руки на стойку. Я скрещиваю пальцы – по собственной воле.

– Хорошо, – соглашается Итан.

Жаль, он не расспросил Оливию, зачем она едет в Колвас, мне бы очень хотелось узнать.

Итак, я получу свободу на сутки. Как только Оливия выйдет из игры, я просочусь к ней в сознание и выясню, ради каких таких важных дел она готова оставить игру.

Итан пересчитывает оставшееся вяленое мясо и бутылки с водой, и мы возвращаемся в сэйв, держась за руки и с улыбкой глядя друг на друга.

– Увидимся завтра, – говорю я. – В четыре.

– Буду ждать тебя здесь.

– И Лэндон… я буду по тебе скучать.

Следующие полтора часа я то и дело заглядываю к Оливии в голову: хочу быть уверена, что она не вернется в «Пустошь». Наконец она садится в черный поезд – такой длинный, что не видно конца. Он напоминает мне пулю. Вместе с матерью Оливия выходит в раздвижные двери на вершине небоскреба и попадает прямо в вагон. Когда она идет по узкому проходу, раздается механический голос:

«Приветствуем вас на борту аэротрамвая. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности и ознакомьтесь с информацией, отправленной на ваш аку-планшет. Сегодняшняя поездка до Колваса в две тысячи восемьсот пятнадцать километров продлится примерно один час девятнадцать минут».

Почти три тысячи километров за час с небольшим! У меня перехватывает дыхание. За то время, что я прохожу восемь-девять километров, Оливия может добраться куда угодно.

Сидеть рядом с мамой Оливия отказывается. Она занимает место на другом конце вагона и активизирует на планшете опцию, которая позволяет ничего вокруг не видеть и не слышать.

Ремень безопасности она не пристегивает.

Весь этот день и часть завтрашнего полностью принадлежит мне и скрывающемуся в подвале парню.

Остальные отправились в набег. Ушли еще час назад. Если я хочу выбраться из бара до их возвращения, надо поторопиться. Я собираю сложенные в углу «глок», патроны, нож и рюкзак. Потом умываюсь в туалете и надеваю другие джинсы с футболкой, такие же заношенные, как предыдущие. Одежды у меня мало, и Оливия заставляет меня подолгу носить одни и те же вещи. Эти по крайней мере чистые. Заталкиваю грязную одежду в рюкзак – постираю, когда вернусь, – и выскальзываю из сэйва.

Когда я прохожу мимо Итана, моя рука на секунду касается его плеча.

Деклан уже ждет: сидит за столиком в баре и прихлебывает воду из фляги. При виде меня он улыбается – наверное, совсем одурел от одиночества.

– Похоже, до завтра ты вся моя.

Его радостный тон мне не нравится. Укладывая в рюкзак бутылки с водой, я оборачиваюсь и бросаю на него испепеляющий взгляд.

– Подслушивал, значит?

Выходя из укрытия, Деклан нарушает собственные правила. А вдруг вернется кто-нибудь из членов клана? Или все разом? Что нам тогда делать?

С другой стороны, даже если вернутся, что с того? У Деклана всегда под рукой электрошокер – они и двух шагов в его сторону сделать не успеют.

Меня передергивает, и я роняю пластиковую бутылку. Она катится по деревянному полу, но Деклан останавливает ее пяткой. Я наклоняюсь, чтобы ее поднять. Наши глаза встречаются, и Деклан мне подмигивает.

– Я слышу почти все, что здесь происходит.

Отличный способ вогнать меня в краску.

– Прежде чем идти, надо перенести его, – добавляет Деклан и указывает сначала наверх, потом на ведущую вниз лестницу. – В подвал.

– Но зачем…

Деклан многозначительно шевелит бровями:

– Если вы оба исчезнете, у остальных не возникнет вопросов.

Оливия с Лэндоном спят друг с другом и используют для этого нас, своих персонажей… Губы у меня кривятся, во рту появляется кисловатый привкус. Если бы Оливия заставила меня сделать нечто подобное еще пару недель назад, я бы не смогла ей помешать. Мало того: я бы думала, будто сама этого хочу.

Деклан тычет меня пальцем в подбородок.

– Пошли, Вертью.

Итан тяжелее, чем я ожидала. Я держу его за плечи, Деклан – за ноги. Каждые несколько ступенек я спотыкаюсь, и руки Итана ударяются то о стену, то о перила.

– Постарайся его не убить, – поддразнивает Деклан, открывая дверь в свое убежище.

– В следующий раз потащишь в одиночку!

Мы кладем Итана на спальный мешок. Прежде чем уйти, Деклан активизирует точку сохранения. Он держит аку-планшет высоко перед собой и вводит коды нарочито медленно, словно издевается. Скрежеща зубами, я соединяю за спиной большие пальцы, чтобы не было соблазна вырвать у него устройство и швырнуть на пол.