Джеймс Госс - Доктор Кто. Клетка крови

– Зачем?

– Чтобы запустить пожарную тревогу. Помните, она сработала? Бентли как-то говорила – есть обычная пожарная тревога, а есть тревога очага возгорания, через тридцать секунд после которой помещение герметизируется и из него отводится воздух. Я запустил тревогу очага возгорания и кое-что посчитал в уме – если я вместе с этим воздухом успею переместиться на достаточное расстояние, движок Бакстера меня не сварит и не поджарит.

– Мда.

– Здорово, правда?

– Но тогда вы бы сейчас дрейфовали в космосе!

– Пожалуй. Но астероид окружен воздушным пузырем. Он невелик, конечно, но для подстраховки вполне хватило. К тому же я успел прихватить с собой паяльную лампу.

– Серьезно?

– Ну хорошо, да, признаю, я оказался в космосе, дрейфуя в невесомости с кучей инструментов в руках и с этой дурацкой антигравитационной тележкой – которая, оказывается, не такая уж дурацкая, если ты дрейфуешь в космосе. Поскольку инструменты – вещь полезная, я набил ими тележку, а с обратной ее стороны приделал паяльную лампу, которую настроил на… 11. И вернулся в тюрьму.

– Что?

– Дверь погрузочной площадки Седьмого уровня. Слабое место, запишите это себе где-нибудь. Я долетел до нее на тележке, а затем использовал лампу.

– Позвольте перебить – хотите сказать, вы проникли в мою тюрьму на летающей тележке?

428-й улыбнулся.

– А что такого? Я сбегал отсюда много раз с помощью одной только ложки.

Я ударил его.

Он, похоже, удивился.

– Это было… крайне неблагодарно с вашей стороны.

– Многие погибли, – сказал я.

– Да… – 428-й посмотрел на меня. – К слову, вам это не кажется странным? Что Оборонная Станция вот так взяла и выстрелила?

– Ну, немного. Но…

– Она действовала не по назначению.

– Да.

– И Оракул этого не предвидел. Забавно, правда?

– Нет, не забавно. Совершенно не забавно. Нельзя вести себя так, будто весь мир вокруг – одна сплошная злая шутка. Вы…

– А что предлагаете делать? – 428-й устало потер подбородок. – Не думаю, что у вас все еще есть право указывать мне, как себя вести, Управитель. Вы утратили власть над Тюрьмой. Пора это признать. Оборонная Станция ясно дала понять, что игры кончились.

– В каком смысле?

428-й покачал головой.

– Скоро узнаете. Боюсь, вам придется узнать. Но давайте сейчас ненадолго отвлечемся от мыслей о детях, на время отложим уничтожение Седьмого уровня в сторону, хорошо?

– Почему?

– Потому что иначе вы не сможете мыслить здраво. Не знаю, как вы, а я ни о чем другом думать не могу, и это мешает.

– Да, – я тоже не мог. Ни на секунду. И никогда не смогу.

428-й коснулся пальцем моего лба, и в голове прояснилось.

– Вот и хорошо, – сказал 428-й. – Итак, давайте выясним, что же все-таки здесь происходит. Думаю, это поможет вам понять, почему Оборонная Станция уничтожила Седьмой уровень.

Казалось, в Тюрьме не осталось ни души.

– Странно, – сказал я. – Где-то тут должно быть еще около сотни заключенных.

428-й кивнул.

– Нужно их найти. Лафкардио еще здесь?

– Да, но он со мной не разговаривает.

– Ничего, – 428-й улыбнулся. – Со мной поговорит.

Старик куда-то нес ветхие книги.

– Заключенные бросили их, когда бежали, – пробормотал он, не столько обращаясь к нам, сколько разговаривая сам с собой. – За ними нужно присмотреть. Я решил их собрать и отнести в библиотеку. Начать сначала.

«Но ведь Тюрьме конец», – хотел сказать я, но не стал. И вместо этого ответил:

– Хорошо.

Я заметил, что Лафкардио не смотрит на меня. На Доктора он тоже почти не смотрел, да и вообще мало что замечал вокруг.

– Кто еще остался? – спросил его 428-й.

Лафкардио повернулся к нему, с трудом сфокусировал взгляд и радостно улыбнулся.

– Очень, очень рад тебя видеть, – он принялся восторженно трясти руку 428-го.

Наконец разомкнув рукопожатие, 428-й взял у Лафкардио книгу и пролистал ее.

– «Севильский цирюльник»? И впрямь забавно, каким произведениям удается пережить столетия, правда?

Лафкардио серьезно кивнул.

– Было время, меньше тысячелетия назад, когда еще было можно прочитать любую важную книгу и большинство обычных. Цитировать их, обсуждать. Ну а теперь… – он засмеялся. – Это невозможно. Просто никак. Вот что мне нравилось здесь – книги. Просто дар свыше. Но как же их было мало… Казалось, у знания есть границы. У нас было не больше пяти тысяч книг, это примерно полдюжины на каждого. Для человека читающего – совсем немного. Впервые в жизни я обнаружил, что у меня есть что-то общее с людьми из Южных Миров. Скажи мне кто-нибудь об этом пару лет назад, я бы только посмеялся. Но оказывается, из какой колонии ты бы ни был родом, все равно согласишься, что «Ни пенсом больше, ни пенсом меньше» – лучшее произведение Джеффри Арчера, – он улыбнулся нам обоим. – А классика! И не поверишь даже, кто втайне читает по ночам «Тысячу и одну ночь» и мечтает улететь на ковре-самолете.

– А я как-то летал на ковре, – сказал 428-й, похоже, всерьез. – Но в нем были блохи, и он как-то подозрительно провисал.

Лафкардио терпеливо улыбнулся.

– Ну да, конечно, летал. У нас раньше был экземпляр книги «Феникс и волшебный ковер», – он внезапно помрачнел. – Но теперь его нет.

Мы медленно шли по коридорам туда, где раньше находилась библиотека. Тюрьма хоть и опустела, но не была безмолвна – хлопали незримые двери, металлические переходы тикали, будто часы. Становилось жарко. Слишком жарко.

Даже 428-й это заметил.

– Воздух портится. Содержание кислорода понижается. Воздухоблокам уже пора бы начать переработку.

– Это ничего, – пробормотал Лафкардио. – Здесь всегда все чинят. Управитель знает свое дело, – последние слова он адресовал мне, похоже, не понимая, что Управителем еще недавно был я. – Вот и пришли.

В библиотеке был кавардак. Большая часть полок пошла на скамьи для буфета, но некоторые все еще были здесь и простирались в темные углы комнаты. Груды хлама, обугленные обломки вентиляционных труб громоздились у решетки. И хотя воздух уже неоднократно отводился и перерабатывался, в комнате все равно сильно пахло горелым пластиком.

Лафкардио поставил книги на полку. Выглядели они жалко.

– Ну, – сказал он. – Уже что-то, правда? Всем приходится с чего-то начинать, вот с этого я и начну.

Он принялся копаться в обломках, время от времени вытаскивая обрывки книг – порой лишь переплет да обгоревшие страницы – и с надеждой ставил на полку.

Лафкардио продолжал бродить туда-сюда, бормотать себе под нос и вскоре совсем позабыл о нас.

– Мы добудем для тебя еще книг, – предложил я.

428-й кивнул. Это было правильно.

– Хорошо, – Лафкардио потер руки и вновь принялся копаться в обломках. – Вон там что-то блестит… Не все то золото…