Маргарет Штоль - Идолы

Потом я протягиваю вторую руку Лукасу.

Он колеблется. А я – нет.

– Пожалуйста, Лукас. Мне нужно… Мне нужны вы оба. Моих собственных сил недостаточно. Только не тогда, когда мир вокруг рушится.

Я чувствую, как Лукас смягчается, он берет мою руку и целует ее. В ту секунду, когда его губы касаются моих пальцев, я ощущаю Лукаса. Он здесь, рядом, всем своим существом, точно так же, как Ро, и пламя его настолько же ровное, насколько безумен огонь Ро; пламя, которое согревает, вместо огня, который сжигает.

Я нуждаюсь в них обоих. И всегда буду любить их обоих .

И вот я тянусь мыслью, оставляя позади людские сердца, пока наконец не нахожу путь сквозь хаос внутри горы к хаосу вне ее – к тому, что осталось в темноте. Я проталкиваюсь все дальше и дальше, все глубже и глубже, потому что могу это сделать.

Потому что я не одна в этой тьме.

Это совершенно ясно – идеально, болезненно ясно, – и хотя я не желаю этого говорить или верить в это, я верю.

Я тебя ощущаю, говорит тот самый голос.

Нулл. Таково имя голоса из моего сна, так он себя называл. И именно этот голос я слышу сейчас.

То же самое слово, что было на уме у Фортиса, когда его уводили Лорды.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я вслух.

Я вижу, как остальные растерянно смотрят на меня. Но у меня нет времени на объяснения. Вместо этого я закрываю глаза и сосредоточиваюсь на голосе.

Ты по-прежнему образец красоты. То, как бьется твое сердце, – это как шар пульсирующего газа. То, как течет твоя кровь, – это как река.

– Почему ты нас преследуешь? В чем причина? Просто скажи мне. Ты не должен этого делать!

Я кричу, я знаю, что кричу, но не могу сдержаться. Я не хочу связываться с этой штукой мысленно. Я хочу просто использовать свой голос.

Мне кажется, что так безопаснее, даже если на самом деле все иначе. И только в этот момент я осознаю, насколько испугана.

Нет, это ты просто скажи мне, говорит голос. Почему это так? В тебе все растет, ты растешь, рядом с тобой все растет. Растет, и меняется, и умирает. Ты есть движение, и скорость, и развитие, и распад. Ты есть вселенная во всех ее измерениях и масштабах.

Я кричу изо всех сил, так громко, как только могу:

– Я хочу, чтобы ты остановился! Я хочу прекратить все это! Оставь нас в покое! Убирайся из моей головы!

Ты поглощаешь все, а потом поглощаешь самое себя. Ты есть свое собственное разрушение. Вся твоя жизнь есть разрушение.

– Это неправда! Мы создаем, а не разрушаем! – Мой голос звучит еще громче, но я не могу заставить это слушать меня.

Разрушение подчиняет. Разрушение – твоя жизненная сила.

– Нет! Нет… Ты не прав!

Впусти меня. Я разрушу тебя прекрасным образом. Достойно. Я помогу тебе уничтожить твое прекрасное «я».

– Убирайся! Ты меня слышишь? Убирайся из моей головы! – Я буквально визжу.

А потом открываю глаза.

Мои друзья окружают меня, но их лица кажутся мне незнакомыми, они как жемчужины в ожерелье. Нить человеческих голов.

Они кажутся настолько далекими от меня, что мне трудно вспомнить, что я одна из них.

И я настолько измождена, что почти не в силах говорить.

– Да, я его чувствую, – произношу я наконец. – Оно тянется ко мне. Оно вроде моей тени.

– Ищет тебя? Или просто нашу базу? – Епископ наклоняется ко мне.

Я изо всех сил стараюсь вытолкнуть тени из своей головы. Прогнать Нулла.

– Оно меня ощущает, так я думаю. И я не сумасшедшая. Я ничего не выдумываю. Оно здесь, потому что знает, что здесь я.

– Мне бы как раз хотелось, чтобы ты сошла с ума… Ну или, по крайней мере, ошибалась. – Ро прижимается лбом к моему плечу, и я чувствую, как расправляюсь внутренне, как растет моя сила.

– Оно постоянно говорит о разрушении. О том, чтобы уничтожить нас. Может быть, оно только нас и ищет?

Пальцы Лукаса крепче сжимают мою руку, и мое сердце начинает биться быстрее. Я знаю, насколько неприятно Лукасу пользоваться своей силой, и мне ужасно неприятно, что я заставляю его это делать. Но мы оба знаем – мы все знаем, – что выбора у нас нет.

– Оно приближается.

Я открываю глаза, отпускаю руки Лукаса и Ро. Чувствую то же тошнотворное головокружение, что и в момент первого приближения к Иконе в Хоуле. Сейчас оно слабее, но вполне узнаваемо.

Не похоже ни на что другое на всей Земле.

Я смотрю на остальных. Они тоже его ощущают. Панический страх наполняет горечью мое горло.

Я не в силах его подавить.

Меня тошнит, я выплескиваю желчь прямо на ботинки, на землю перед собой.

А потом, совершенно внезапно, чары разрушаются, температура вокруг стремительно падает, и я слышу только собственное прерывистое дыхание.

Вытираю рукавом лицо.

– Может быть, они не тебя могут чувствовать. Может, вообще не нас. Может, дело в этом? – Тима тянется к моей нагрудной сумке, срывает ее с меня, резко открывает. Внутри, завернутый в лоскут, на самом дне, лежит тот самый обломок. Тот, от Иконы в Хоуле, который я постоянно ношу с собой.

Лукас и Ро таращатся на него, как будто увидели окровавленный нож. Смертельное оружие. Ну, полагаю, так оно и есть.

Было.

По крайней мере, часть оружия.

– Зачем это до сих пор у тебя? – Лукас странно смотрит на меня.

Мне хочется обороняться, хотя я и не знаю почему. Я ведь не то чтобы прятала обломок все это время.

Или прятала?

– Не знаю. Наверное, напоминание. О том, что мы сделали там, в Хоуле.

– Ну да, конечно, только это как раз то, о чем помнить незачем, – ворчит Ро.

Я тянусь к обломку – и испуганно отдергиваю руку.

– Он горячий!

И он не просто горячий, он испускает жар. Как будто горит внутренним пламенем. Я никогда не видела, чтобы с ним происходило нечто подобное.

Что-то меняется, думаю я.

Да , говорит голос.

И снова он меня пугает и поражает, как всегда.

Чего ты хочешь? Я смотрю на осколок и мысленно произношу эти слова.

Это наше.

Хотим получить обратно.

Мы движемся, чтобы воссоединиться.

– В том и дело, – говорит Тима. – Так и должно быть. Они знают, что эта штуковина здесь, а потому знают, что здесь мы. Подобное познается подобным.

– Она права, – говорю я. – И это говорит то же самое. Оно хочет вернуть все свои части.

Ро кажется растерянным.

– Но как? И почему оно не сделало этого раньше? Почему только теперь явилось за своим обломком?

Тима пожимает плечами, а может, вздрагивает, трудно сказать.

– Возможно, Иконы не могли определить местонахождение, пока мы не принесли его под землю. Вы ведь знаете, корни соединяют все Иконы. – Она осторожно поднимает обломок. – Если подумать, не слишком отличается от того, как корабли отслеживают браслет Лукаса и работу транслятора. Этот кусок… Он ведь настоящий, живой кусок одной из Икон.