Дуглас Адамс - Автостопом по Галактике. Опять в путь (сборник)

– О, не извольте сомневаться: он благополучно сказал правду, – сообщил журналист зловещим тоном, – насколько мне известно, он все еще говорит. Странные, ужасные вещи… ужасные, ужасные! – сорвался он на визг.

Его попытались успокоить, но журналист опять привстал на локтях.

– Ужасные вещи, непостижимые вещи, – вопил он, – вещи, от которых можно с ума сойти!

Окинул собравшихся диким взглядом.

– Или, как в моем случае, ополоуметь. Я все-таки журналист.

– Вы имеете в виду, – тихо спросил Артур, – что говорить правду – ваша профессиональная обязанность?

– Нет, – озадаченно ответил тот. – Я имею в виду, что я соврал, что мне нужно сдавать статью, и сбежал пораньше… – После чего окончательно впал в беспамятство.

В сознание он пришел лишь один раз – и то ненадолго.

Однако от него удалось выведать следующее.

Когда стала ясна суть происходящего и стало ясно, что Праку не удастся заткнуть рот, пока он не скажет всю правду в ее абсолютной и окончательной форме, заседание было закрыто.

И не просто закрыто, но загерметизировано, причем Прак так и остался в зале суда. Здание обнесли стальными стенами, а также – береженого Бог бережет! – колючей проволокой под электротоком, крокодильими болотами и тремя крупными армиями, чтобы преградить словам Прака путь к людским ушам.

– Жалко, – заметил Артур. – Хотел бы я его послушать. Он наверняка знает Ответ на Вопрос Жизни. Мне до сих пор не по себе, что мы его так и не выяснили.

– Задумайте число, – вмешался компьютер, – любое число.

Артур назвал компьютеру телефон справочного бюро вокзала Кингс-Кросс, рассудив, что должна же быть у этого телефонного номера хоть какая-то полезная функция.

Компьютер ввел номер в отремонтированный двигатель невероятностной тяги.

Согласно теории относительности, Материя велит Пространству, как именно ему искривляться, а Пространство велит Материи, как именно ей двигаться.

«Золотое сердце» повелело пространству завязаться морским узлом – и совершило мягкую посадку внутри стальной ограды комплекса Аргабутонского верховного суда.

Зал суда производил крайне мрачное впечатление. То было обширное и темное помещение, явно задуманное как святилище Правосудия – а не Радости, например. Вы не стали бы устраивать там банкет – по крайней мере удачный. Ибо местный интерьер был способен вогнать в меланхолию самого беззаботного гостя.

Высокие, сводчатые черные потолки, под которыми с угрюмой решимостью реяли зловещие тени. Скамьи, стенные панели, грузные колонны – все это было изготовлено из древесины самых темных и суровых оттенков, какую только могла породить ужасная Агресбардийская Чаща. Массивная черная Трибуна Правосудия, которая царила в центре зала, казалась воплощением монструозной тяжести. И если бы вдруг какому-нибудь солнечному лучику удалось проскользнуть в эту святая святых Аргабутонского Дворца Правосудия, он мигом повернулся бы на пятках и стремглав выскользнул обратно.

Артур и Триллиан вошли в зал первыми. Форд с Зафодом мужественно прикрывали их с тыла.

Вначале помещение показалось им совершенно темным и пустынным. Эхо их шагов гулко прокатилось под сводами. Странно. Как они уже удостоверились, все заграждения и охрана находились на своих местах и выполняли свои обязанности, из чего следовало, что сеанс правдивых речей продолжается.

Неужели ошибка?

И тут, когда их глаза попривыкли к тьме, они заметили в углу тусклый красный огонек, а под ним – живую, трепещущую тень. Они посветили в угол фонариком.

То был Прак. Он развалился на скамье, покуривая апатично тлеющую сигарету.

– Здорово, – сказал он, вяло отсалютовав рукой, и из-под сводов ему отозвалось эхо.

То был щуплый, малорослый человечек с жидкими волосами. Он сел на скамью с ногами, ссутулив плечи. Его голова и колени беспрестанно дергались. Прак затянулся сигаретой.

Новоприбывшие жадно уставились на него.

– Что тут происходит? – спросила Триллиан.

– Ничего, – ответил Прак, дернув плечом.

Артур направил луч фонарика на лицо Прака.

– Мы думали, – пояснил он, – что вы говорите Правду, Всю Правду и Ничего, Кроме Правды.

– А, это, – протянул Прак. – Было дело. Только я уже пошабашил. Не так-то ее много, как люди себе воображают. Правда, местами забавные штучки попадаются.

Внезапно он разразился истерическим хохотом. Приступ продолжался каких-то три секунды, после чего Прак умолк и, подергивая головой и коленями, вновь затянулся дымом. На его лице играла странная полуулыбка.

Из сумрака выступили Форд и Зафод.

– Расскажите нам еще раз, – попросил Форд.

– Да я и не помню уже ничего, – отвечал Прак. – Была у меня мысль кой-чего записать для памяти, но сперва я карандаша не нашел, а потом лень одолела.

Установилась долгая – настолько долгая, что наши герои явственно почувствовали, как старится Вселенная, – пауза. Прак уставился в луч фонарика.

– Совсем ничего? – вымолвил наконец Артур. – Вы ничего-ничего не помните?

– Ничего. Разве что кой-какие классные фишки про лягушек… Этих-то я никогда не забуду!

Внезапно он вновь взвыл от хохота и даже забил по полу ногами.

– Лягушки! – хрипел он. – Такие дела – ну просто не поверите! Вот пойдемте-ка, ребята, отловим лягушку. Жду не дождусь, когда погляжу на них новыми глазами!

Вскочив на ноги, он исполнил краткую пляску. Потом замер и вновь сделал долгую затяжку.

– Стоит только поймать лягушку – ух, как я посмеюсь! – сказал он тихо. – Ладно, ребята, а вы-то кто?

– Мы прилетели для встречи с вами, – сказала Триллиан, сознательно не скрывая разочарования в своем голосе. – Меня зовут Триллиан.

Прак дернул головой.

– Форд Префект, – представился Форд, пожав плечами.

Прак дернул головой.

– А я, – объявил Зафод, когда счел тишину достаточно глубокой для того, чтобы небрежно обронить столь важную весть, – Зафод Библброкс.

Прак дернул головой.

– А этот парень кто? – спросил он затем, дернув плечом в направлении Артура, который промолчал, отвлекшись на мысли о своих разбитых надеждах.

– Вы мне? – воскликнул Артур. – Ах да, меня зовут Артур Дент.

Прак так и выпучил глаза.

– Серьезно? – возопил он. – Ты и есть Артур Дент? ТОТ САМЫЙ АРТУР ДЕНТ?!

Он попятился, держась за живот, рыдая от нового приступа смеха.

– Ну класс! Ну надо же, нарочно не придумаешь – тебя живьем посмотреть! – захрипел он. – Парень, – заорал он изо всей мочи, – ты же самый-самый… сто очков вперед лягушкам!

И тут Прак буквально завыл от смеха, срываясь на визг. Затем повалился на скамью и забился в истерике. Он рыдал от смеха, сучил ногами в воздухе, бил себя в грудь. Постепенно пароксизмы стихали. Пыхтя, Прак приподнялся со скамьи и обвел всех взглядом. Посмотрел на Артура. Вновь повалился на скамью, беснуясь от смеха. И наконец задремал.