Райчел Мид - Гнев истинной валькирии

Внезапно Джастин почувствовал вокруг себя иную среду, словно он прорвался через барьер или вынырнул из воды. Вокруг проявились очертания комнаты, причем более четкие, чем раньше, он осмотрелся вокруг и увидел… себя.

Вот он. По-прежнему сидит на кровати, ноги скрещены. А глаза как у коматозного наркомана – пустые, невидящие! Джастин заволновался и стал терять контроль над своим состоянием, но Магнус опять заговорил, и голос его звучал успокаивающе.

«Это просто твоя обычная человеческая оболочка, – произнес ворон. – Сейчас мы делим с тобой мое тело. Все самое важное, твои душа и сущность, находятся внутри меня. Но ты в безопасности. Ты вернешься в свой физический облик… со временем».

Джастин поморгал и вдруг сообразил, что летает по комнате кругами, то скользя, то зависая над кроватью. А вскоре выяснилось, что у него большие черные крылья! Мэй стояла у двери и смотрела на него как зачарованная. В ее глазах не было страха, но она, наверное, поверить не могла, что превращение произошло по-настоящему.

«Она нас видит!» – воскликнул Джастин, обращаясь к Магнусу.

«Да. Сейчас мы оба пребываем в моем физическом теле. У тебя, к сожалению, нет навыков, чтобы пребывать в моем невидимом теле».

«А что это за восторг, который я чувствую? – осторожно спросил Джастин. – Прямо блаженство! Оно возникло от того, что быть вороном – классно?»

«Конечно», – важно ответил Гораций.

«Ты что, тоже с нами?» – ужаснулся Джастин.

Магнус ответил:

«Нет, но мы неразделимы, как неразделимы мысль и память. Что же до переполняющей тебя эйфории, то ты начинаешь осознавать, каково это – открыть себя Одину. Ладно, хватить медлить! Ты не сможешь пробыть в птичьем облике всю ночь, нам пора!»

Джастин вылетел в открытое окно, провожаемый ошалелым взглядом Мэй. Но кто же управляет телом, он или Магнус? Они мчались в сгущающейся темноте к огням Дивинии, и порой Джастина посещала уверенность, что только он – хозяин этих мощных крыльев. В то же время иногда он ощущал себя пассажиром в самолете. Так или иначе, острое чувство блаженства не оставляло его ни на минуту.

«Надо же, раньше ты искал нечто позабористей, чем алкоголь, и приятнее, чем объятия женщины, – вымолвил Магнус. – А всего-то нужно было отдать себя богу, который тебя призвал. Разве второе – не проще?»

«Все весьма спорно, – возразил Джастин. – Когда я выпиваю, я себя контролирую. Я всегда могу бросить женщину. Но что-то мне подсказывает, что, «отдавшись» Одину, я из его объятий уже не вырвусь».

«А ты и не захочешь», – заверил его Магнус.

Больше они не говорили, только рассекаемый крыльями воздух свистел. Даже если бы Джастин не смотрел сейчас зоркими глазами ворона, он бы без труда различил их цель. Сверкающий огнями храм блистал в ночи. Он возвышался над серыми скучными зданиями и был прекрасно различим с высоты. Но как понять, какое из окон – личные апартаменты Великого Ученика? Но Магнус ориентировался в пространстве лучше Джастина. Он уверенно спикировал вниз и быстро преодолел лабиринт башенок и откосов крыш.

«Есть, правда, небольшая проблема. А вдруг ему разонравилась вечерняя прохлада? – сообщил Магнус. – Тогда наше увлекательное путешествие окончится ничем».

Они обогнули угол храма, и перья взъерошил ветер: ясно, они заходили на посадку. Впереди возникло то самое панорамное окно, напоминающее потрясающую картину, которую Джастин увидел вчера в музее. И оно оказалось наполовину открытым! Магнус нырнул вниз и приземлился на край опущенного оконного стекла.

Джастина опять повело – избранный находился где-то поблизости. А вот и он! Великий Ученик сидел в роскошной гостиной, отвернувшись от окна. Ворон проявил сноровку и ловкость – действовал он бесшумно, как заправский шпион. Комната тонула в полумраке, ее освещали лишь скудные огоньки свечей, а поскольку на улице смеркалось, священник вряд ли вообще заметил пернатого гостя. Увы, самому Джастину было почти не на что смотреть. Зрелище выдалось скучноватое: Великий Ученик походил на обычного человека в скромной мантии из черного шелка – не то что в прошлый раз, когда он облачился в расшитые драгоценными камнями парадные одежды! Магнус придумал хороший способ проникнуть в покои священника, но он при всем желании не смог бы рыться в его личных вещах. А Великий Ученик явно не собирался разговаривать с самим собой вслух.

Джастин расстроился – сколько летели и ничего не узнали! – как тишину нарушил нежный звон колокольчика.

– Войдите, – приказал Великий Ученик.

Спустя миг раздвижные двери разъехались в стороны, и порог комнаты переступили двое – юноша в униформе храмового служителя и женщина в покрывалах Огражденной.

Личность незнакомки оставалась тайной, а молодого человека Джастин узнал – это был Хансен, дьякон, сопровождавший их во время первого визита. Он опустился на колени и поцеловал кольцо Великого Ученика. Женщина держалась позади, прямо как Мэй.

– Ваше Святейшество, – проговорил Хансен. – Я привел ее, как вы и просили.

– Спасибо, Тимоти, – склонил голову священник и жестом показал дьякону, что тот может подняться.

Затем он перевел взгляд на женщину:

– Сними покрывало.

Та повиновалась. Взору Джастина открылось нежное юное лицо – редкость в здешних аркадийских краях. Темные густые волосы незнакомки были собраны в тугой узел, но Джастин сразу понял, что они не тронуты «Каином» – равно как и гладкая кожа. Девушке было не больше восемнадцати, и она потупилась, не смея поднять голову. Великий Ученик проворчал что-то одобрительное.

– Ступай в спальню, – милостиво кивнул он.

Девушка послушно кивнула и выскользнула из комнаты, а священник проводил ее похотливым взглядом. Избегаешь, значит, ты всякой низменной страсти к женщине, ага…

«Не туда смотришь», – прошептал Магнус.

Джастин на мгновение озадачился – что? куда? – а потом уставился на Хансена, который с нескрываемым презрением покосился на священника. Однако когда тот обернулся, лицо дьякона уже не выражало ничего, кроме всегдашней готовности услужить.

– Ваше Святейшество, – пролепетал Хансен, – я скопил достаточно денег, чтобы сделать Элайну законной супругой. Сколько нам еще ждать?

Великий Ученик одарил его покровительственной улыбкой:

– Терпение, Тимоти. Речь ведь не о деньгах, а о воле бога! А сейчас Нехитимару угодно, чтобы она оставалась наложницей.

– Почему? – вырвалось у Хансена.

Он тотчас горестно ссутулился, пожалев о дерзком вопросе.

– Потому что если она станет твоей женой, то будет хранить свое тело только для тебя. А пока она – наложница, я смогу и дальше благословлять ее! Такова воля Нехитимара. Разве это не радует тебя, Тимоти?