Уильям Гибсон - Периферийные устройства

– Она не особо похожа на Флинн, – сказал Недертон.

– Общее сходство есть. – Во время звонка из розового вестибюля Лев одновременно работал камерой и мониторил разговор. – Тлен сейчас печатает одежду по образу той, что была на ней в прошлый раз. Привычную.

Пытаясь вообразить, что увидит Флинн, Недертон словно в первый раз оглядел непомерную автомобильную коллекцию Зубова-отца под арками рукотворной пещеры. Машины были по большей части доджекпотовские, полностью восстановленные. Хром, эмаль, нержавейка, гексагонально-ячеистые ламинаты, столько итальянской кожи, что хватило бы покрыть несколько теннисных кортов. Недертону не думалось, что на Флинн это произведет большое впечатление.

Они подходили к гобивагену, и арка над ним засветилась, выхватив из темноты беговую дорожку, на которой, держа руки по швам, стояла белая безголовая гориллоподобная фигура.

– Что это? – опасливо спросил Недертон.

– Экзоскелет для силовых упражнений. У Доминики такой есть. Возьми ее за руку.

– Зачем?

– Я ухожу. Она остается с тобой.

Недертон протянул руку, и перифераль вложила в нее свою ладонь – теплую и совершенно живую.

– Тлен зайдет обсудить планы и глянуть на нее, – сказал Лев.

– Хорошо, – ответил Недертон, явно давая понять, что не видит в этом ничего хорошего, затем по трапу провел перифераль в яхту, в самую маленькую кабину.

Свет автоматически включился, как только они вошли. Недертон кое-как отыскал на светлой обшивке нужную кнопку и опустил узкую полку.

– Вот, – сказал он. – Садись.

Перифераль села.

– Ляг.

Она легла.

– Спи.

В последнем слове Недертон сомневался, но перифераль послушно закрыла глаза.

Возникла пульсирующая эмблема Рейни.

– Алло, – сказал Недертон, поспешно выходя из каюты и закрывая складную дверь-гармошку.

– Ты не проверяешь сообщения.

– Да, – с досадой проговорил он. – И почту не читаю. Насколько я понимаю, меня уволили.

Назад по узкому короткому коридору, в главную каюту.

– Мне не верили, когда я говорила, что ты счастливо не знаешь, на кого работаешь. После твоего увольнения все бросились проверять и не нашли, кто тебя уволил. Ты где?

– У друга в гостях.

– Можешь показать?

Недертон показал.

– Зачем тут старые мониторы?

– Мой друг – коллекционер. А у тебя как дела?

– Формально я – госслужащая, так что тут другое дело. И я все свалила на тебя.

– Серьезно?

– Конечно. Ты же не собираешься слать резюме моему правительству?

– Надеюсь, что нет.

– Странные вкусы у твоего друга. Очень тесная квартирка?

– Интерьер большого «мерседеса».

– Чего-чего?

– Сухопутная яхта, выстроенная, чтобы возить русского олигарха по пустыне Гоби.

– И ты в ней едешь?

– Нет. Она стоит в гараже. Не знаю, как ее сюда вкатили. Может быть, разобрали и внесли по частям.

Он опустился в кресло перед черными мониторами, на которых когда-то высвечивалась статистика экспоненциально растущей империи Зубова-деда.

– Брр. У меня клаустрофобия разыгралась от одного вида.

– Мне кто-то сказал, что тебя зовут Кларисса. А я и не знал.

– Это потому, что ты думаешь только о себе.

– Рейни звучит красивее, – сказал он.

– Что там тебя прослушивает, Уилф? Какая-то могучая система. Она дала моей защите полный отлуп.

– Наверное, это семья моего друга.

– Он живет в гараже?

– Он владеет гаражом. Который уходит на много ярусов вглубь. Как и здешняя система безопасности.

– Профиль как у немаленькой страны.

– Значит, она.

– Тебя это напрягает?

– Пока нет.

– Даэдра, – сказала Рейни, помолчав. – Ты знаешь, что у нее была сестра?

– Была?

– Ходят слухи. По неофициальным каналам. Мусорщики. Месть.

– Мусорщики?! – Омерзительный переработанный пластик. Рассказ Флинн Фишер о штуковине, которая взбиралась по стене «Парадиза», чтобы убить Аэлиту. – Кто так говорит?

– Китайские шепотки. Призраки Содружества.

– Новая Зеландия?

Недертон представил, как все их слова через исполинскую воронку размером с город затягивает в невообразимый мозг охранной системы Зубова. И внезапно понял, что дорожит этим претенциозным, кричащим о богатстве уголком, замкнутым, скучным и уютным пространством.

– Я тебе этого не говорила.

– Разумеется. Но когда мы с тобой последний раз беседовали, в проекте оставались только новозеландцы и американцы.

– Теоретически они и сейчас в нем, – сказала Рейни. – Но все вернулось на исходную позицию. Нам или, вернее, им, поскольку официально я уже не участвую, надо перегруппироваться, провести ребрендинг, заново все оценить. Посмотреть, кто займет место главного мусорщика.

Лоубир назвала его имя – какое-то иностранное, не вспомнить.

– Рейни, скажи честно, для чего ты мне звонишь?

– Семья твоего друга… мне от нее немного не по себе.

– Так, может, встретимся? На том же месте.

– Когда?

– Дай сообразить…

– Добрый день!

В дверях стояла Тлен, держа в каждой руке по алюминиевому кейсу, обтянутому светлой кожей.

– Извини, я тебе перезвоню, – сказал Недертон.

Эмблема Рейни исчезла.

– Где она? – спросила Тлен.

– В кормовой каюте. Что это за кейсы?

– «Гермес», – ответила Тлен. – Ее оригинальные фирменные комплектующие.

– «Гермес»?

– «Виттон» делает только блондинок, – сказала Тлен.

Шайлен купила в «Кофе-Джонсе» коробку крунатов с соленой карамелью. Когда Флинн там работала, то должна была, помимо прочего, ставить противни со свежеотпечатанными крунатами в печку. Если хоть немного нарушить технологию, карамельная сетка проседала в тесто и получался более плоский, менее восхитительный крунат, такой, что, если жевать его быстро, можно оставить в нем пломбы от зубов. И все равно очень мило со стороны Шайлен было купить их для встречи. Еще она попросила Литонию, девушку, которая иногда подрабатывала у Мейкона, подежурить за нее у прилавка, чтобы не отвлекаться на посетителей.

– Первый вопрос, – сказала Шайлен, переводя взгляд с Мейкона на Эдварда, потом на Флинн, – насколько оно левое?

Все четверо сидели за карточным столом, превращенным в разделочный; вся его поверхность была испещрена отметинами.

– Присоединяюсь, – сказал Мейкон.

– Итак? – Шайлен открыла коробку, и оттуда пахнуло теплой карамелью.

– Мы не нашли соответствующих патентов, а уж тем более изделий, – сказал Эдвард. – Значит, не контрафакт. Такое впечатление, что нам заказывают оборудование для чего-то, что более продвинутое железо делало бы лучше.

– Откуда ты знаешь? – спросила Флинн.

– Много избыточности. Куча «заплаток». Словно у них задумано что-то серьезное, а нам поручили слепить это из деталей, которые есть в продаже, плюс тех, которые отпечатаем мы, плюс покупных, которые надо модифицировать, допечатав поверх готового.