Уильям Гибсон - Периферийные устройства

Эдвард поставил коробки на землю, открыл дверь и вошел. Мейкон передал ему сперва свою коробку, потом две другие, вошел, придерживая мешок, чтобы не ударился о раму, и закрыл за собой дверь.

– Никто меня не предупредил, что это надо делать натощак, – заметила Флинн.

– Ребята справились быстрее, чем мы думали, – ответил Бертон.

– Ты знаешь, что там будет?

– Они хотят, чтобы ты встретилась с тем эйчаром, с которым говорила раньше, и с Тлен, техническим специалистом.

– В игре?

– Где-то.

– Корбелл… – начала Флинн и в темноте увидела, как нахмурился Бертон. – Нам надо поговорить.

– Кто тебе сказал?

– Дженис.

– Пришлось ему заплатить. Коннер.

– Они знают, что это он?

– Теперь никто не знает.

– Всё они отлично знают. Просто им заплатили, чтобы они притворялись, будто не знают.

– Примерно так.

– Томми в курсе?

– Томми прилагает большие усилия, чтобы не знать многого.

– Вот и Дженис так сказала.

– Не я эту систему создал.

– Теперь ты ее часть?

– Я так не считаю.

– А как ты считаешь?

Дверь трейлера открылась.

– К встрече Белоснежки готовы, – объявил Мейкон.

Он поднял руки и показал ей что-то похожее на фюзеляж дрона-вертолета, только больше. И согнутое в овал по размеру ее головы, так что передний выступ фюзеляжа оказался на лбу. Корону это нисколько не напоминало, но было из чего-то белого, искрящегося, как снеговик в пластмассовом елочном шарике.

После душа Недертон надел серые брюки, черный свитер без высокого горла и черный пиджак. Все это было среди вещей, которые Тлен положила в шкаф.

Теперь в душ отправилась перифераль. Недертон слышал, как работают насосы, и гадал, какая часть льющейся сейчас воды недавно текла по его телу. Водный баланс в яхте был рассчитан на путешествие по пустыне; Тлен предупредила Недертона не открывать в душе рот, чтобы ничего не попало внутрь. Когда включался душ, работали по меньшей мере два насоса, втягивая всю влагу до капли для последующей очистки.

Журчание душа утихло. Через несколько минут вышла Тлен, за ней перифераль, которая после мытья лучилась, будто только что создана. Сама Тлен по-прежнему была в «конфиденц-костюме», а вот перифераль сменила шорты с топом на черную рубашку и джинсы, сделанные по образцу тех, что были на Флинн при их первом разговоре.

– Она подстриглась? – спросил Недертон.

– Мы обратились к парикмахеру Доминики. Показали ему файлы вашего разговора. Он, кстати, искренне восхитился прической.

– Она совсем не похожа. Разве что волосы. А такое делали прежде? Кто-нибудь из срезов пользовался перифералью?

– Чем больше я об этом думаю, тем естественнее мне это кажется, однако, насколько я знаю, никто еще не пробовал. Впрочем, континуумисты скрытны, а периферали такого качества находятся преимущественно в частном владении. Хозяева их часто не афишируют.

– Так как мы это будем делать, с Флинн?

Перифераль глядела на него, а может, и не глядела, просто ему казалось. Он нахмурился. Она отвела взгляд, и он подавил желание извиниться.

– Мы положим ее на койку в задней каюте, – сказала Тлен. – Поначалу возможны нарушения равновесия, тошнота. Я поздороваюсь с ней, помогу сориентироваться. Потом приведу ее сюда. Ты можешь сидеть за столом, где она видела тебя прежде. Непрерывность впечатлений.

– Нет, я хочу видеть, как она прибудет.

– Зачем?

– Я чувствую некоторую ответственность, – ответил Недертон.

– Ты наше штатное трепло. Вот и держись своей роли.

– Я не претендую на то, чтобы тебе нравиться…

– Если бы ты сильно мне не нравился, я бы дала тебе понять.

– Лоубир звонила?

– Нет, – ответила Тлен.

Возникла эмблема Лоубир, мягко пульсируя золотом и слоновой костью.

Все в трейлере стояло очень ровно, под прямыми углами, за исключением того, что принесли Мейкон с Эдвардом. Они распаковали синие мешки и коробки. Эдвард, сидя в китайском кресле, подсоединял оборудование к дисплею Бертона. Один провод шел к белому контроллеру, который лежал посредине идеально заправленного армейского одеяла на кровати.

– Никакой беспроводной гарнитуры? – спросила Флинн.

– Это не просто провода. Они сами по себе – примерно треть системы. Дай мне твой телик.

Флинн отдала Мейкону телефон, который тот передал Эдварду.

– Пароль?

– «Легкий лед». С маленькой буквы, без пробела.

– Это такой дерьмовый пароль, что даже не пароль.

– Я просто обычный маленький человек.

– Обычные маленькие люди не делают того, что собралась делать ты. – Мейкон улыбнулся.

– Готово, – сказал Эдвард. Он уже присоединил ее телефон к проводу и вместе с креслом откатился от стола.

– Нельзя чуть притушить свет? – спросил Мейкон. – Глаза у тебя будут закрыты, но все равно слишком ярко. Или вот есть глазная повязка.

Флинн подошла к дисплею и провела сквозь него рукой, приглушив светодиоды до подросткового эротического полумрака:

– Годится?

– Отлично, – ответил Мейкон.

– Как это будет происходить?

– Ты ляжешь на койку, выберешь удобный угол для головы, наденешь это. – Мейкон указал на контроллер. – Закроешь глаза. Мы будем рядом на случай, если понадобится.

– Понадобится что?

Он показал на желтое пластиковое ведро с еще не отклеенными мегамартовскими этикетками:

– Поначалу может тошнить. Что-то связанное с внутренним ухом. Фантомное внутреннее ухо, сказала она, но думаю, она упростила для нашего понимания. Ты натощак?

– По случайности. Жрать хочу страшно.

– Сбегай в туалет, и тронемся, – сказал Мейкон.

– Тронусь я одна.

– Знаю. И завидую по-черному.

– Хочешь такую же корону?

– Любопытно до жути.

– Я тебе расскажу.

– По ходу дела ты ничего рассказать не сможешь. Пока эта штука работает, ты будто в сонном параличе, только искусственном.

– Это как мы не можем пораниться, когда нам снится, словно мы что-то делаем?

Флинн видела такое в эпизоде «Чудес науки», кроме того, ей самой частенько снились кошмары.

– Да. Беги в туалет. Уже пора.

Она вышла из трейлера. Бертон и Карлос стояли футах в пятнадцати от входа. Флинн показала им средний палец, вошла в сортир (света там не было совсем), пописала, сыпанула кедровых опилок, надеясь, что не попала в темноте на сиденье, вышла, протерла руки антисептиком и вернулась в трейлер, не обращая внимания на Бертона и Карлоса. Закрыла за собой дверь.

Мейкон и Эдвард смотрели на нее.

– Разувайся, – сказал Мейкон.

Она села на кровать, Мейкон бережно отодвинул от нее контроллер. Снимая кроссовки, Флинн получше рассмотрела обруч. Он был стильный, как все, что делал Мейкон, стильный, как ее телефон, без лишних прибамбасов, если не считать той сахарно-рождественской глазури, которую на него нафабили. Эдвард пытался удобнее пристроить подушку Бертона.