Уильям Гибсон - Периферийные устройства

Недертон обошел стол. Перифераль Коннера следила за ним взглядом.

– Еще кто-нибудь будет? – спросил Недертон через плечо.

– Я не прочь, – ответил Лев.

– Я тоже, – сказал Оссиан.

– Спасибо, для меня слишком рано, – проговорила Лоубир.

Тлен промолчала.

Недертон принес серебряный поднос с графином и стаканами на стол.

– Мистер Пенске отправится с вами в качестве телохранителя, – продолжала Лоубир. – Без охраны вы бы слишком выделялись на общем фоне.

– Как Флинн решит, – ответил Коннер.

– Ты идешь, – сказала Флинн.

Он кивнул.

Недертон наливал виски – если это был виски – в три стакана.

– Надо купить губернатора, – сказала Флинн. – Дела паршивые. Стрельба у нас на участке.

– Работа идет, – ответил Оссиан, беря у Недертона стакан.

Тот поднес два других Льву, Лев взял один.

– Будем здоровы, – сказал Недертон.

Все трое подняли стаканы, выпили. Недертон поставил на стол свой, пустой, Лев – почти нетронутый. Оссиан покрутил виски в стакане, понюхал, отпил еще.

– Это всё? – спросила Флинн у Лоубир. – Мне надо вернуться, поговорить с Бертоном. И Коннеру тоже.

– Мне самой уже пора. – Лоубир встала. – Будем на связи.

Улыбнувшись и кивнув всем, она вышла, Лев за ней. Флинн не привыкла видеть, как высокие люди семенят, но Лев явно семенил за Лоубир, как будто у нее есть ключ к чему-то, что ему очень нужно. Они спустились по лестнице.

– Где нам оставить эти штуки? – спросила Флинн, имея в виду периферали. – Мы надолго.

– В «мерседесе», – ответила Тлен. – Твоей пора вводить питательный раствор, мы введем, пока тебя не будет.

Она встала. Ирландец поставил стакан и тоже поднялся.

Флинн начала было отодвигать свой стул, но Коннер уже сделал это за нее. Она и не видела, как он обошел стол. От его периферали пахло лосьоном или чем-то в таком роде, цитрусово-металлическим.

Недертон взял стакан Льва.

– В хозяйской каюте постель больше, – сказал он Коннеру. – Можешь лечь там. – И отпил виски.

Тлен вывела их из того, что, как понимала теперь Флинн, вовсе не было штаб-квартирой Санта-Клауса, как бы сильно ее ни напоминало. Недертон допил виски Льва, и они все спустились по лестнице, потом на лифте в гараж.

– Возвращение может немного выбить тебя из колеи, – сказала Тлен, стоя рядом с Флинн в лифте.

– Раньше не выбивало.

– Существует кумулятивный эффект, не говоря уже о десинхронозе.

– Это еще что?

– Эндокринный аналог дальнего перелета. Ваше время на пять часов отстает от лондонского плюс шесть часов изначальной разницы между нами и вашим континуумом.

– А это отчего?

– Чистая случайность. Разница установилась, когда мы отправили первое электронное письмо в вашу Колумбию. И с тех пор сохраняется. Ты тяжело переносишь сдвиг времени при перелетах?

– Никогда не летала, – ответила Флинн. – Слишком дорого. Бертон летал, когда был в морской пехоте.

– И еще, чем дольше ты здесь, тем вероятнее, что по возращении ты заметишь отличия. Органы чувств периферали не так сложны, как твои. Ты можешь обнаружить, что ощущения изменились, и в нелучшую сторону. Стали более грубыми, некоторые говорят. Ты успела привыкнуть к несколько иному восприятию, хотя сейчас вряд ли это замечаешь.

– Будут серьезные проблемы?

– Нет. Но лучше знать о них заранее.

Бронзовые двери открылись.

Оссиан довез их до жилого автофургона в тележке для гольфа, такой же бесшумной, как лифт. Недертон сел рядом с Флинн. От него пахло виски. Коннер устроился сзади. Арки зажигались одна за другой, когда тележка проезжала под ними мимо фар и радиаторов старых автомобилей. Флинн обернулась:

– Кто будет у тебя дома, когда ты вернешься?

– Мейкон, наверное.

– Тлен говорит, мне, возможно, будет хреновато. Тебе, наверное, тоже. Как от сдвига времени при перелете.

Коннер ухмыльнулся, и, хотя лицо периферали было совершенно другое, улыбка получилась его.

– Мне это раз плюнуть. Когда возвращаемся сюда? – Он расширил глаза периферали.

– Не знаю. Думаю, скоро. Тебе надо поесть, поспать, если сможешь.

– Что ты там собираешься делать?

– Выяснить, что происходит, – ответила она и увидела безголового робота для фитнеса, он стоял там, где его оставили.

– Вот уж не подумала бы, что тебе нравятся такие клубы, – сказала Тлен, глядя на тематическое оформление (как знал Недертон, лишь одно из нескольких): гипертрофированно живописный рассвет над обобщенной пустыней. Что-то связанное с рухнувшими дирижаблями.

Клуб располагался на Кенсингтон-стрит, над шоу-рум известного дизайнера, который делал кухни по индивидуальному заказу.

– Я был здесь как-то с друзьями. Они выбрали место, не я, – ответил он.

Тлен привезла его сюда в одном из экспонатов Зубова-отца, двухместном автомобиле, от которого несло ископаемым топливом. Она была закутана или замурована, смотря как посмотреть, в наполеоновскую шинель из чего-то вроде почерневшего от копоти мрамора. В статичной позе фигура казалась высеченной из камня, в движении ткань струилась, как шелк.

– Ты вроде бы говорил, что терпеть такого не можешь.

– Ты сама мне сказала, что Лоубир велела сейчас поговорить с Даэдрой. Она настаивает, чтобы я не звонил от Льва.

– Еще она настояла, что сама тебя отсюда заберет. Пожалуйста, будь осторожен. Здесь мы не можем тебя защитить. Особенно от себя самого.

– Вообще-то, ты можешь остаться, – сказал он, надеясь, что Тлен откажется. – Пропустить рюмочку.

– По-моему, тебе лучше не пить, но это не я решаю.

И она ушла через оптически расширенное помещение, которое пошлостью вполне могло поспорить с ультрамариновым салоном Зубова-отца.

– Что изволите, сэр? – спросила митикоида.

Он не слышал, как она подошла. Тонкие руки и лицо были из блестящего алюминия, одежда напоминала лохмотья древнего летного костюма.

– Столик на одного, завуалированный, ближайший к выходу. – Недертон протянул руку, давая митикоиде считать его кредитку. – И пусть никто, кроме обслуживающих устройств, ко мне не подходит.

– Да, сэр, – сказала митикоида и повела его к тому, что должно было выглядеть (но не выглядело) так, будто построено из обломков древних авиамашин. Все венчал потолок в виде газовых отсеков доисторического аэростата, в которых метались зыбкие отблески огня.

Играла музыка какого-то неведомого жанра, но у завуалированных столиков была опция «без звука». Разбитые секции фюзеляжа, деревянные винты – все новодел, хотя, возможно, в этом и состоял замысел. Недертон заметил Фитц-Дэвида Ву, но наверняка не того, в котором приходила Рейни. Устройство было в ретропролетарском комбинезоне, одна щека художественно испачкана мазутом. Оно безразлично смотрело на высокую блондинку, созданную, надо думать, по образцу какой-нибудь доджекпотовской медиадивы.