Уильям Гибсон - Периферийные устройства

– Томми… – начала она и осеклась.

– Да?

– Все очень сложно.

– Вы с Бертоном лепите какие-то наркотики?

– А ты, сколько мы знакомы, работаешь на Корбелла Пиккета?

Томми наклонил шляпу, сливая с обтянутых полиэтиленом полей дождевую воду.

– Ни разу не видел его в глаза. Ничего не делал для него до сегодняшнего дня. Джекман переизбирается благодаря ему и довольно ясно дает понять, что Корбелла касается, а что нет. И я стараюсь, насколько могу в таких условиях, поддерживать в округе порядок. Поскольку кто-то должен этим заниматься. А если мы в один прекрасный день обнаружим, что Корбелл и вся наркоэкономика отправились в лучший мир, то через несколько недель людям здесь станет нечего есть. Так что тут тоже все сложно и печально, на мой взгляд, но так обстоят дела. Как насчет вас?

– Мы не лепилы.

– Главный приток денег в округ изменился, Флинн, изменился в одночасье. Твой брат платит Корбеллу, чтобы тот давил на шерифа и Законодательное собрание. Довольно долго источник больших доходов тут был только один. Так что извини, если я сделал поспешные выводы.

– Я не стала бы лгать тебе, Томми.

Он глянул на нее, склонил голову набок:

– О’кей.

– Бертона наняла охранная фирма в Колумбии. Тамошние люди говорят, что работают на игровую компанию. Ему поручили управлять квадрокоптером, насколько он понял, в игре.

Томми теперь смотрел иначе, но не так, будто считал ее сумасшедшей. Пока, по крайней мере.

– Я его подменяла, когда он был в Дэвисвилле. Так что теперь мы оба работаем на этих чуваков. У них есть деньги.

– И видать, много, если Корбелл Пиккет танцует перед ними на задних лапках.

– Да, знаю. Очень мутная история, Томми. Лучше, если позволишь, я не буду тебе все сразу объяснять.

– Те четверо в машине?

– Кто-то влип. В охранной фирме. Я случайно видела кое-что, и я – единственная свидетельница.

– Можно спросить что?

– Убийство. Тот, кто послал тех ребят, хотел убрать Бертона, потому что думал, я – это он. И наверное, всю нашу семью, на случай если он кому-нибудь рассказал.

– Поэтому теперь у вас над домом дроны и ребята дежурят в лесу.

– Да.

– А сегодняшние двое?

– Наверное, примерно та же история.

– Откуда приходят деньги?

– От колумбийской фирмы. Им надо, чтобы я опознала убийцу или, по крайней мере, сообщника. А я его видела и знаю, что он виноват.

– В игре, ты сказала?

– Слишком сложно объяснить. Ты мне веришь?

– Наверное. Деньги такие, что за ними стоит что-то недоморощенное. – Томми тихонько побарабанил пальцами по полиэтиленовому чехлу на шляпе. – Так под чем ты спала? – Он поднял бровь. – Косметический прибор?

– Пользовательский интерфейс. Бесконтактный. – Флинн подняла корону, чтобы Томми было виднее, потом аккуратно, вместе с проводами, положила на постель.

– Летаешь? – спросил Томми.

– Хожу. Это как другое тело. Я не спала. Телеприсутствовала в другом месте. Когда это делаешь, то отделяешься от своего тела, так что не можешь ему повредить.

– С тобой все хорошо, Флинн?

– В каком смысле?

– Ты очень уж спокойно рассказываешь.

– Похоже на бред?

– Есть отчасти.

– Все еще бредовее на самом деле. Но если я начну сходить с ума по поводу того, какой это бред, то будет вообще писец. – Она пожала плечами.

– «Легкий Лед».

– Кто тебе рассказал?

– Бертон. Вообще тебе подходит, – улыбнулся Томми.

– То были просто игры.

– А теперь нет?

– Деньги реальные, Томми. Пока.

– И твой двоюродный брат выиграл в лотерею.

Флинн решила не отвечать.

– Встречалась как-нибудь с Корбеллом Пиккетом? – спросил Томми.

– Не видела его с тех пор, как он разъезжал с мэром на рождественских парадах.

– Я тоже лично не видел. – Томми поднял руку и глянул на часы, наверное, еще дедушкины, старинные, показывающие только время. – Но мы оба сейчас увидим. В доме.

– Кто сказал?

– Бертон. Хотя, как я понимаю, инициатива исходит от мистера Корбелла Пиккета.

И он старательно, обеими руками, надел шляпу.

Все происходило без сознательных усилий, в идеальном для него режиме. Язык, развязанный превосходным виски, сам собой нашел ламинат на нёбе. Появилась незнакомая эмблема – туго свернутая спираль, какая-то этническая черная вышивка. Видимо, с намеком на круговое течение. Значит, мусорщики стали частью того нарратива, в который со временем превратится нынешняя кожа Даэдры.

На третьем гудке эмблема поглотила все. Недертон был в огромном терминале, сером и гранитном, под исчезающе высоким потолком.

– Будьте добры представиться, – произнес голос невидимой молодой англичанки.

– Уилф Недертон. Могу я поговорить с Даэдрой?

Он глянул на свой столик, на бар, на пустой стакан. Алюминиевый пол вокруг столика был теперь с ювелирной точностью вмонтирован в гранитный пол Даэдры: демаркатором служил вуалирующий механизм клуба. Теперь Недертон не видел ни бара, ни митикоид, а значит, не мог заказать еще порцию.

По длине уходящего вдаль зала, словно упражнение на линейную перспективу, стояли прямоугольные пилоны, а на них, на уровне глаз, – знакомые миниатюры ее хирургически содранных кож между двумя стеклами. Типичное бахвальство: на сегодня она вырастила всего шестнадцать экспонатов, и, значит, здесь стояли по большей части дубликаты. Бледный, будто зимний, свет пробивался через невидимые окна. Слышался звук, такой же неопределенный, как освещение, и настолько же неприятный. Намек ясен. Приемная для нежеланных гостей.

– Отлично, – сказал он и услышал, как слово эхом отразилось от гранитных стен.

– Недертон? – спросил голос, словно подозревая, что это какой-то незнакомый эвфемизм.

– Уилф Недертон.

– По какому вопросу вы хотели бы обратиться?

– Я до недавнего времени был ее агентом по связям с общественностью. Личный вопрос.

– Сожалею, мистер Недертон, но вас в нашем архиве нет.

– Куратор Анни Курреж из галереи Тейт-постмодерн, эксперт по неопримитивизму.

– Что-что?

– Спокойно, дорогуша, пусть система распознавания образов поработает.

– Уилф? – спросила Даэдра.

– Спасибо, – ответил он. – Никогда не любил Кафку.

– Кто это?

– Не важно.

– Что тебе надо?

– Незаконченное дело, – произнес он с тихим и совершенно безыскусным вздохом, который воспринял как знак, что вступил в игру.

– Насчет Аэлиты?

– С какой бы стати? – изумленно ответил он.

– Ты не слышал?

– Что?

– Она исчезла.

Недертон мысленно сосчитал до трех:

– Исчезла?!

– Она устраивала прием в мою честь, после истории с Мусорным пятном, в «Парадизе». Когда после этого включились охранные системы, Аэлиты не было.

– Куда она делась?