Уильям Гибсон - Периферийные устройства

Лоубир улыбнулась нехарактерно грустной улыбкой. Недертону вспомнилось, как они с Рейни – Ву ехали в автомобиле Лоубир и та сказала, что воспоминания у нее подавлены. Видимо, остались и неподавленные, потому что в эту минуту он ощутил их тяжесть.

Флинн еле успела заметить, что на столе у Бертона все лежит неровно, когда Райс приложил ей к шее что-то, что она поначалу приняла за фонарик. Боль. Потом она вырубилась.

Накануне, после разговора с Мейконом, Флинн поехала домой, неторопливо крутя педали. Она постаралась не заметить то место на дороге, где машина киллеров съехала в кювет. Не высматривала дронов. Делала вид, будто все как обычно.

Мама уже спала. Дженис ушла, вместо нее сидела Литония, которая сказала, что Леон привез ее из фабы. Флинн поднялась к себе, легла, не собираясь спать, и ей приснился Лондон. С воздуха все улицы были запружены, как в Чипсайде будущего, но не лошадьми и повозками, а грузовиками, легковушками и автобусами. И людьми. Только это был не Лондон, а их город, разбогатевший, разросшийся, отчего в нем появилась река шириной с Темзу.

Проснувшись, Флинн спустилась на первый этаж. Мама все еще спала. Литония что-то смотрела в визе. Флинн пошла к трейлеру, думая, что, может быть, Бертон уже там, просто поленился зачекиться в Хоме.

– Черт, Райс! – возмутилась она сейчас, дергая кабельные стяжки на запястьях.

Райс, за рулем, ничего не ответил, только глянул через плечо, и от этого стало по-настоящему страшно. Не оттого, что он вырубил ее электрошокером и привязал к сиденью кабельными стяжками, а оттого, что по лицу было видно: он напуган до потери пульса.

У Флинн было по кабельной стяжке на каждом запястье: одна продета в другую, и обе закреплены на большой, уходящей под сиденье. Флинн могла положить руки на колени, а поднять их выше уже не могла. Машина была незнакомая, но не картонная и не электрическая.

– Меня заставили, – сказал Райс. – Выбора не оставалось.

– Кто заставил?

– Пиккет.

– Сбавь скорость.

– Он будет за нами гнаться, – объявил Райс.

– Пиккет?

– Бертон.

– Черт…

Флинн не могла понять, где они едут. Грейвли-роуд? То вроде похоже, то нет. Мимо проносились кусты.

– Сказали, убьют мою семью, – продолжал Райс. – И убили бы, только у меня никого нет. Один я. Меня бы и убили.

– За что? Что ты сделал?

– Ни хера я не делал. Убьют, если не привезу тебя к нему. У него свои люди в безопасности. Безбаши кого хошь найдут. Отыщут меня, и он отправит кого-нибудь меня замочить.

– Мог бы сказать нам.

– Ага, чтобы меня убили. В любом случае точно убьют, если я не привезу тебя прямо сейчас.

Флинн видела, как у Райса ходят желваки, словно передавая его историю шифром, все, что он не хочет говорить или даже не знает сам.

– Я не хотел, – говорил Райс. – Выбора не было, верить им или нет. Сказали убьют, значит убьют.

Флинн ощупала карманы джинсов. Телефона там не было, и на запястье тоже, и она на нем не сидела.

– Где мой телик?

– В медной сетке, которую мне дали.

Флинн глянула в окно. Потом на пластиковые буквы на бардачке:

– Что у тебя за машина?

– «Джип-виндикатор».

– Нравится?

– Ты что, сбрендила?

– Поддерживаю разговор, – сказала она.

– Не картонная. Американская.

– Разве их не все делают в Мехико?

– Тебе охота сейчас обсирать мою машину?

– В которой ты меня похитил?

– Не говори так!

– Почему?

– Звучит ужасно, – процедил Райс сквозь зубы, и Флинн поняла, что он готов разрыдаться.

На кухне пахло блинами, которые пек Лев.

– Она помогает тебе со срезом. Сама мне сказала, – сообщил Недертон.

В саду шел дождь, капли падали на яркие, словно синтетические, листья функий. Интересно, тилацины не любят сырость? Ни Гордона, ни Тиенны было не видно.

Лев поднял глаза от сегментированной чугунной сковороды:

– Я не думал, что ты поймешь.

– Что именно?

– Привлекательность континуума. Или сотрудничества с ней. Она уже провела нас в Белый дом.

– Там ведь сейчас первый срок Гонсалес?

– Не прямой контакт. Пока. Но мы близко. Я еще не слышал, чтобы кто-нибудь внедрялся в континуум так глубоко. Лоубир знает, где нужные шестеренки. Как они работают.

– Это она тебе и предложила в первую встречу?

– Взаимовыгодное сотрудничество, – сказал Лев, снимая сковороду с конфорки. – Она помогает мне, мы защищаем Бертона и его сестру, ты помогаешь ей в деле Аэлиты, с Даэдрой или еще с чем. – Он лопаточкой начал перекладывать блины на тарелки. – Черная икра или семга?

– Икра настоящая?

– Если хочешь настоящей икры из осетра, тебе к моему деду.

– Да нет; вообще-то, не хочу.

– Я пробовал, – продолжал Лев. – Не почувствовал разницы. Эта совершенно как настоящая.

– Спасибо, положи мне ее.

Лев аккуратно нагрузил каждый блин икрой и сметаной.

– Оссиан пригнал из Ричмонд-Хилла «бентли», – сказал Недертон. – Похож на серебристо-серый паровой утюг. Без окон, шесть колес. Кошмарище. Стоит у вигвама Тлен. Что это и зачем?

– Представительский автомобиль. Начало джекпота. Нужно кое-что разобрать, и это будут делать в «бентли», чтобы ассемблеры не вылетели.

– Коляску?

Лев поднял глаза от блинов:

– Откуда ты знаешь?

– Оссиан показал мне ее, когда мы ждали перифераль твоего брата. Не упомянул, что будете разбирать. Потом я увидел, как он катит ее по гаражу, и Лоубир объяснила, что ей нужно оружие.

– Когда ты в первый раз ее видел, Оссиан еще ничего не знал. Лоубир спросила про коляску сразу после того, как вы вернулись из клуба. Вернее, не про коляску. Спросила, есть ли у меня оружие. Я оружия не держу. Потом вспомнил.

– Ассемблеры?

– Короткого действия. Саморазрушающиеся. Если что-нибудь пойдет не так, из автомобиля они не вылетят.

– Оссиан сказал, Доминике не понравилась коляска.

– Мне тоже. Дедушка хотел как лучше, но он человек другого поколения. Ты когда-нибудь бывал в Федерации?

– Нет, – ответил Недертон.

– Вот и я счастливо избежал.

– Доминика родилась здесь?

– Буквально в Ноттинг-Хилле.

Лев принадлежал к числу людей, созданных для семейной жизни, – состояние, в котором Недертон себя вообразить не мог. И чем дальше, тем больше становилось состояний, для него немыслимых.

– Зачем Лоубир оружие из коляски? – спросил он, принимая у Льва теплую тарелку.

– Не сказала. Учитывая качество советов, которые она дает Оссиану и Тлен, я не склонен угадывать ее мотивы.

– Ты не знаешь, кто там еще в срезе?

– Нет. Но финматики у них не хуже, чем у Тлен.

Они теперь сидели за дубовым столом, и Лев занес вилку над тарелкой с блинами. Потом нахмурился:

– Да? Когда? Они знают кто? – Взгляд на Недертона, хотя на самом деле сквозь него. – Держите меня в курсе. – Лев отложил вилку.