Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)

Но этого никогда не произойдет. Симмс слишком хороший ученый, чтобы допустить функционирование в системе неконтролируемого пакета информационно-личностных данных. Невозможно даже описать, какой ущерб это может нанести.

Пока Симмс размышлял обо всем этом, он вдруг заметил, что пальцы сами отстучали команду запуска программирования дескриптора доступа.

Дух Бакунина вечно норовил предать его принципы. Бестелесность не влияла на склонность ума к самоистязаниям. Ожидает ли душевный покой хотя бы в конце этой пытки? Разве может ничто продолжаться вечно? И все же продолжалось. Враги преследуют его. Даже в смерти он не избавлен от ревизионистов. Они все так же стремятся сломить его волю. Не понимают, что после смерти человеку остается единственно воля, только она дает ему возможность называть себя человеком.

Эти не слишком радостные размышления были нарушены появлением человека, который вошел в камеру Бакунина прямо сквозь массивную стену, как сквозь воздух. Анархист поднял взгляд, но не пошевелился. У царской полиции в запасе уйма научных фокусов. Этот человек не Мартин и, кажется, не тюремный охранник. На нем цивильное платье. Вероятно, чиновник высокого ранга, одетый по последней моде, – тогда все становится на свои места.

– Вы пришли мучить меня, я знаю, – сказал Бакунин. – Но хочу напомнить, что против нематериального кнут бессилен. Даже лишенные тел, мы все равно во власти диалектики Гегеля.

Вошедший улыбнулся:

– Здравствуйте, Михаил. Для человека, посаженного в Петропавловскую крепость, быть может, навечно, вы произносите довольно бодрые речи.

– Потому что я Бакунин, – сказал анархист. – А поскольку я Бакунин, вы пришли о чем-то меня просить.

Незнакомец улыбнулся:

– Ошибаетесь, Михаил! Я пришел кое-что вам дать.

– Не верю я вам! Это дьявольские шутки капиталистов или коммунистов. Неважно чьи: те и другие меня ненавидят.

– Если вам не нужна моя помощь, я уйду.

– Почему я должен вам доверять? – спросил Бакунин.

– Придется рискнуть.

– Кто вы? – спросил Бакунин.

– Моя фамилия Симмс. Я один из тех, кому вы обязаны своим теперешним состоянием.

– Зачем вы пришли?

– Считаю, что несправедливо подвергать страданиям даже симуляцию человека, особенно если эта симуляция способна воспринимать и чувствовать. Подобную симуляцию в некотором смысле необходимо считать живой, и ее права должны уважаться. Я был против заключения вас в эту камеру, но не смог воспрепятствовать. Не помогло бы даже мое увольнение. Я все равно уволюсь, но прежде кое-что сделаю.

– Что именно? – спросил Бакунин.

– Дам вам вот это.

Симуляция Симмса достала из нагрудного кармана некий предмет, похожий на игральную карту, но чуть больше и толще. Карта светилась. Бакунину показалось, что от нее исходят еле видимые провода, словно паутина, сотканная так тонко, что едва различима.

– Что это?

– Назовем это пропуском для выхода из тюрьмы.

– Нельзя ли объяснить?

– Это карта полного доступа. С ней вы можете перемещаться куда угодно в пределах данного домена.

– Какого домена?

– Я не могу обучить вас всему необходимому. Со временем вы сами во всем разберетесь, а сейчас просто воспользуйтесь шансом.

– Вы меня дурачите, – сказал Бакунин.

– Соглашайтесь или отказывайтесь.

Бакунин взял и покрутил в пальцах сияющий прямоугольник. И поднял глаза, ощутив перемену.

Стены камеры стали для него прозрачными. Карточка меняла его видение окружающего мира. Он мог проникать взглядом вплоть до крепостного периметра. Через стены Бакунин видел то место, где должен был находиться Трубецкой бастион. Но бастион отсутствовал. Не было ни собора, ни монетного двора. Не существовало ничего, кроме его камеры и внешней стены, на которую он смотрел с противоположного берега Невы.

– Словно театральная декорация! – воскликнул он.

– В сущности, так и есть, – ответил Симмс. – Мы не сочли необходимым смоделировать все остальное. Сделали только вашу камеру и крепостную стену.

Бакунин дотронулся до стены камеры. Рука прошла насквозь.

– Что мне теперь делать? – спросил он.

– Уходите, пока есть возможность.

Изготовление клона для древнеримского оратора пришлось временно отложить, когда стало известно, что Симмс выпустил Бакунина в компьютерную систему. Мерчисон лишился даже удовольствия уволить Симмса, поскольку негодяй написал заявление раньше, чем начальство узнало о его выходке. Симмс сказал в администрации, что уезжает в Орегон – будет жить в хижине, пить местное пиво и читать комиксы; ему-де необходимы восстановительные процедуры после многолетней и многотрудной умственной деятельности.

А перед тем как улизнуть, он передал Бакунину дескриптор доступа.

Мерчисону пришлось вызвать к себе пару ученых и спросить, что такое дескриптор доступа и что означает для самопрограммирующегося разума свободное перемещение по компьютерной системе.

Ученые рассказали ему о доступе к пространствам, об адресации доменов, об особых каналах обмена данными, существующих в компьютерной памяти между адресными пространствами. Они говорили о путях авторизованного доступа, объемах ячеек, оптоволокне, каналах, магистралях, запросах к центральным хранилищам данных. Пока Мерчисон не решил, что у него вот-вот лопнет голова.

– Почему нельзя сказать все это нормальным английским языком? – спросил он.

– Я попробую, – пообещал программист. – Представьте себе огромный океан, состоящий из данных. Процессы, протекающие в недрах компьютера, погружаются в океан за необходимой информацией. Внутри машины происходит обработка этой информации, возникают новые данные, исчезают старые. Одни процессы прочно взаимосвязаны, другие при определенных условиях независимы. Более сложные процессы представляют собой совокупность тесно связанных простых процессов. Таково нормальное положение дел. Происходящее в пределах данной системы подконтрольно и предсказуемо. До тех пор, пока вы не дадите «разумной» программе дескриптор доступа.

Если у вас имеется необходимый дескриптор доступа, вы можете проходить сквозь защиту, которая окружает домен. Вы вольны перемещаться, куда вам заблагорассудится, в пределах объемов памяти компьютера. Ничто не помешает перебраться в любой другой компьютер, к которому подключен ваш, или передвигаться по телефонным линиям, словно призрак в гигантском мировом метрополитене.

– Ясно, – сказал Мерчисон. – Выловите сукина сына.

Но ничего не вышло. Дескриптор доступа обладал жесткой двусторонней связью с базовыми кодами, составлявшими основу компьютерной системы. Любое изменение кода дескриптор регистрировал и адаптировался под него. Чтобы избавиться от Бакунина-программы, пришлось бы уничтожить аппаратную часть компьютера. И даже это в полной мере не решало проблему. Бакунин жил в параллельной действительности с программным обеспечением системы. Он имел свободный доступ ко всем стекам и базам данных любого компьютера, с которым была соединена симулировавшая его машина, – фактически это означало, что он мог войти в любой компьютер мира. Наверное, он еще слишком мало знал, чтобы выбраться за пределы данного сервера, но это было лишь вопросом времени. Бакунин был самостоятельной интеллектуальной программой, интегрированной в среду и руководствующейся неизвестными мотивациями. Он представлял собой угрозу.