Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)

Его условия были, в общем-то, не слишком обременительны. Он настоял на том, что во время своего умерщвления будет постоянно находиться в сознании. Любая попытка остановить его или каким-то образом вмешаться рассматривалась как нарушение условий завещания. И он настоял также, что все принятые им раньше решения, касающиеся двойников, к которым он отныне принадлежал, должны выполняться в полном объеме и безо всяких промедлений. Таким образом он сохранил контроль над происходящим и над теми людьми, которые участвовали в этом деле вместе с ним. Или по крайней мере, так он рассчитывал.

В день его появления, конечно, был устроен самый грандиозный торжественный бал, который когда-либо видели в Мире Двойников. Хотя сказать так – значит ничего не сказать. Устроили самый грандиозный торжественный бал, который когда-либо вообще происходил в мире; все, конечно, представляло собой элементы виртуальной компьютерной реальности, но от этого зрелище получилось не менее впечатляющим.

Клеопатра выглядела превосходно в розовом тюлевом платье с буфами, созданном специально для нее одним из знаменитейших парижских кутюрье. Музыкальное сопровождение тоже представляло собой элемент виртуальной реальности, хотя удалось добиться совершенно уникального звучания. Десять знаменитых оркестров, воспроизведенных инженерами в компьютерном мире, объединив усилия в полном соответствии с самыми современными веяниями в области синтезированной музыки, ко всеобщему удовольствию, грянули свадебный марш Мендельсона. И были балы, и маскарады, и роскошный прием – Сикис привлек к работе всех диснеевских мультипликаторов, что для него не составляло труда, поскольку он владел также и студией Диснея. Цицерон выступал в роли посаженного отца невесты. Поскольку они оба были выходцами из одного и того же классического римского периода, это делало их почти родственниками. А Никколо Макиавелли получил большое удовольствие, представляя жениха. Сам Карл Великий, специально воссозданный для этого случая, осчастливил собравшихся своим присутствием.

Все происходило в новой виртуальной столице Сикиса, которую он нарек Новым Римом, но которую двойники называли не иначе как Фантом-Сити. Никто не мог бы с уверенностью сказать, кем был величавый человек, исполняющий обязанности священника, поскольку его лицо скрывал капюшон рясы. Однако ходили слухи, что это сам святой Петр, возрожденный в связи с тем, что венчание новобрачных должно было стать достоянием истории как одно из величайших событий. Другие предполагали, что это Мартин Лютер, а некоторые приверженцы сионизма утверждали, что то был Баал. Все прошло прекрасно, однако после приема наступила расплата.

– Власть, которая воображает себя абсолютной, – заметил позднее Макиавелли, – всегда вызывает у своих противников искушение испытать, насколько обоснованны эти претензии. Лучше быть немного скромнее, в особенности если сам присваиваешь себе право властвовать над другими.

Джон Сикис не был скромен. Чуть позже в тот же день Цицерон привел в движение план, который позволял выяснить, насколько в самом деле абсолютной была эта власть.

Джон Сикис сидел на постели. Он не знал, способны ли двойники страдать от похмелья, но, похоже, с ним случилось именно это. Его голова – голова двойника, которая была не только напичкана информацией, но и сама состояла из информации, – отвратительно болела. Похмелье от виртуального шампанского? Он оглянулся и обнаружил, что в спальне больше никого нет.

– Клеопатра? Где тебя черти носят?

Никакого ответа. Потом Сикис увидел, что дверь спальни медленно приоткрылась.

– Клеопатра, я уже начал волноваться… – Он замер на полуслове, когда вошли Цицерон, Макиавелли и с ними еще несколько человек. – Что это значит? – возмутился Сикис. – Как вы посмели ворваться ко мне в спальню? Вы отдаете себе отчет в том, что я могу всех вас уничтожить, выключить, стереть из памяти компьютера? Именно так я и поступлю, если вы немедленно не уйдете отсюда! – Его глаза злобно вспыхнули, когда двое пришедших с Цицероном схватили его за руки. – Не смейте прикасаться ко мне!

– Интересно наблюдать, – промолвил Цицерон, – как быстро человек привыкает к абсолютной власти, к такому положению, при котором он может убедить себя, что простые смертные не смеют прикасаться к нему. Вы правили нами менее двадцати четырех часов и уже ощущаете себя неприкосновенной личностью. И священной тоже. Выбросьте из головы это заблуждение, Сикис. Охранная сигнализация отключена. Вы сами просили инженеров не беспокоить вас. Сейчас все будет происходить только между вами и нами.

– Что вы собираетесь делать? – воскликнул Сикис. – Любая попытка убить меня…

– Боже упаси, – ответил Цицерон. – Даже если предположить, что вообще вы можете быть убиты, инженеры просто воссоздадут вас снова.

– Они выручат меня. Я предупреждаю вас, Цицерон, освободите меня сейчас же, немедленно – или это кончится для вас очень плохо.

– Боюсь, вам придется пройти туда, куда мы укажем, – сказал Цицерон. – В случае отказа применим силу.

– Куда вы хотите отправить меня?

– Увидите. Михаил, покажите ему дорогу.

Дверь снова открылась, вошел Михаил Бакунин. Он ухмыльнулся, как способен ухмыляться лишь анархист, оказавшийся свидетелем падения напыщенной автократии.

– Сюда, мой повелитель.

Он пересек комнату и, наобум приложив к стене карту личного доступа, дождался, пока откроется проход. За ним виднелся длинный винтовой коридор, который уходил вниз, в бесконечную глубину.

– Куда он ведет? – спросил Сикис. – Я не пойду туда!

– Пойдете, – сказал Цицерон. – Мы установили на другом конце телефон. Позвоните, если решите сотрудничать с нами.

– Я лучше займусь обдумыванием пыток, которым вас подвергнут, – ответил Сикис.

Те двое, что держали его за руки, обменялись взглядами и посмотрели на Цицерона. Цицерон кивнул. Сикис почувствовал сильный толчок, на мгновение задержался на краю прохода, а потом проскочил в спиральный коридор. До них еще долго доносились его крики.

– Вы уверены, что он не пострадает? – спросил Макиавелли.

– Какой вы мягкосердечный! – усмехнулся Бакунин.

– Он нужен нам живым.

– Не волнуйтесь. Двойники не умирают, пока вилка воткнута в розетку. Зато их можно упрятать подальше.

Для двойника падение не так опасно, как неприятно; его стоит опасаться не больше, чем лающей собаки, которая, как известно, никогда не кусается. И все же Сикис пришел в ужас, с ускорением проносясь по извилистому, идущему по спирали вниз металлическому цилиндру. Как будто он двигался внутри кишок какого-то невероятного металлического чудовища. И сверхъестественный свет внутри цилиндра ничуть не облегчал его положения.