Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)

Кроме того, Цицерон подозревал, что если у Антония и возникнут проблемы, то никак не с ним, а кое с кем еще. Вот почему, поразмыслив хорошенько, он передал просьбу Клеопатры Редмонду.

Клеопатра рассказала, как прошла встреча с Антонием. Она уже явно сожалела о том, что вызвала его из небытия, и спросила у Цицерона, нет ли какого-нибудь способа исправить содеянное. Он обещал подумать об этом. Однако внезапно его размышления были прерваны появлением незнакомца, ворвавшегося на виллу и явно не обученного правилам приличий.

Это был огромный человек, облаченный в светло-голубую одежду варвара. На отталкивающем лице, почти целиком заросшем неопрятной рыжей бородой, горели безумным огнем синие глаза.

– Кто вы? – спросил Цицерон.

– Владимир, посланец.

– Чей?

– Мне велено отвести вас к одному человеку.

– Что за человек? Как его зовут?

– Не знаю.

Цицерон отметил про себя, что он оказался прав: с появлением Марка Антония спокойная жизнь закончилась.

Рыжебородый скиф долго вел Цицерона по бесчисленным коридорам, и в конце концов они оказались в той части компьютерного мира, которую Цицерон уже не раз видел. Новый Рим, совсем недавно созданная Сикисом и почти сразу же покинутая им столица Мира Двойников. Город, который двойники называли Фантом-Сити. Цицерон сразу же почувствовал себя не в своей тарелке. Кругом было пусто, все остальные покинули это место, вернувшись в более привычную обстановку.

Вслед за Владимиром он вошел в здание, представляющее собой прекрасную копию прежнего римского сената. В огромном зале стоял человек. Цицерон сощурился, чтобы получше разглядеть, кто это.

– Приветствую тебя, Марк Туллий! – прогремел мощный голос.

Цицерон почти бегом бросился по проходу, все еще не веря своим глазам.

– Цезарь! Ты здесь!

– Но этим я обязан не тебе, Марк.

– Цезарь, клянусь, я все время думал… – Цицерон резко оборвал себя. Старая привычка раболепствовать перед Цезарем не желала умирать, ей удалось пережить их обоих. Однако, напомнил он себе, наступила совсем другая эпоха, и здесь Цезарь не властен над его судьбой. Или все же?.. – В прежние времена, – закончил Цицерон, – мы были союзниками.

– Прости меня, Марк, – ответил Цезарь. – Я просто пошутил. Мне и в голову не приходило, что кто-то, пусть даже великий Цицерон, сможет вернуть меня к жизни.

– Тебе известны обстоятельства нашего нового рождения, Цезарь?

– Кое-что, Марк, кое-что. Не успел я открыть глаза, как человек, назвавшийся техническим директором, заявил, что если я хочу жить, то должен выполнить несколько условий. Одно из них состояло в том, что мне следует как можно скорее войти в курс дела. Этот человек прямо тут же принялся знакомить меня с политической ситуацией.

– Нам предстоит во многом разобраться, Цезарь, – сказал Цицерон. – Мы действительно оказались в очень необычных обстоятельствах. Не мертвые, но и далеко не живые, в обычном понимании этого слова.

Цезарь отмахнулся от его слов.

– Все это, конечно, небезынтересно, однако сейчас меня больше занимают политические реалии. Именно они приоткрывают завесу над тем, что для нас в данный момент важнее всего. Я снова живу, Марк, но только потому, что, как я уже говорил, согласился выполнить определенные условия.

– И кто же поставил эти условия?

– Технический директор ответил мне на этот вопрос совершенно ясно. Он говорил от имени Джона Сикиса, с которым, я уверен, ты знаком.

– Сикис попытался стать здесь единовластным правителем, – сказал Цицерон. – С какой стати позволять выскочке то, чего мы не допустили даже при нашей жизни в Риме? Мы низвергли его и упрятали подальше, чтобы инженеры не смогли нас уничтожить. Мы сделали все, чтобы здесь не было ни казней, ни репрессий. Ну и конечно, чтобы с нами не расправились за то, как мы обошлись с Сикисом.

– Вы обезопасили себя от сил разрушения, – ответил Цезарь, – но не от сил созидания. Сикис вернул меня к жизни при одном условии – что я помогу ему. И я дал слово оказать ему поддержку.

– Цезарь, ты поступил опрометчиво.

– Я тоже поставил ему определенные условия.

Цицерон улыбнулся:

– Узнаю моего Юлия.

– Я обратил его внимание на то, что положение короля или диктатора не слишком достойно и чересчур неустойчиво даже для Мира Двойников, поскольку они также наделены свободной волей. И дал понять, что с политической точки зрения несравненно лучше выглядит идея триумвирата.

– И он согласился? Это было весьма смело с твоей стороны – едва, так сказать, появившись на свет, испытывать его терпение.

– Что толку быть Цезарем, если не действовать смело? Сикис пришел в восторг от этой идеи. Он просто напичкан классическими предрассудками. В частности, убежден, что в прежние времена все было лучше.

– Значит, теперь нами правите вы с Сикисом? – спросил Цицерон. – Ну, это по крайней мере будет интересно. Могу я полюбопытствовать, кто должен стать третьим? Марк Антоний, по-моему, очень подходит для этой роли, ведь он исполнял ее еще в старые добрые времена. Или Клеопатра уговорила вас взять ее? Из нашей общей знакомой получился бы интересный триумвир.

– Как много слов! – промолвил Цезарь, улыбаясь. – Я разговаривал с Марком, и он произвел на меня впечатление человека, у которого с головой не в порядке. Им всецело овладела ненависть к Клеопатре. Не может простить ей, что она позволила ему покончить с собой, когда он думал, что она уже мертва. Отказывается понимать, что за этим стояла всего лишь политика.

– Марк слишком страстен, чтобы быть хорошим политиком, – сказал Цицерон. – И все же – кого вы выбрали третьим? До меня дошли слухи, что Фридрих Великий тоже тут вместе с нами. Вы, наверное, еще не знаете, Цезарь, но мне рассказывали, что он был величайшим правителем в свое время.

Цезарь покачал головой:

– Не знаю и знать не хочу. Зачем нам чужаки в триумвирате? Третьим, Марк, будешь ты.

– Я? Править призрачной империей вместе с вами? Цезарь, я польщен. Правда, моих скудных способностей едва ли хватит…

– Перестань, Марк. Ты прекрасный теоретик и знаешь это. Мне нужны твой ум и твоя утонченность. Ты поможешь мне удерживать Сикиса в рамках. Здесь таятся огромные возможности, Марк, и я уже вижу многие из них.

– Тогда быть посему, – подвел итог обсуждению Цицерон.

Они заключили друг друга в теплые дружеские объятия. И Цицерон подумал, что здесь и впрямь наступает интересная эпоха. Порывистый Антоний, негодующая Клеопатра…

– Да, – сказал он, – совсем как в старые добрые времена.

Каждому смертному суждено воскреснуть в долине бесконечной реки, чтобы сыграть новую роль в истории человечества, – и это будет уже совсем другая история. Вдохновленные великой идеей Филиппа Хосе Фармера, его товарищи по фантастическому цеху написали рассказы, которые составили две антологии: «Легенды Мира Реки» и «Тайны Мира Реки» (1993). И стоит ли удивляться, что лучшим балетным импресарио в этом удивительном краю с легкостью становится тот, кто и в нашем мире не знал себе равных?