Рэй Брэдбери - К западу от Октября (сборник)

– Я мигом. – Чарли бежал и приносил, приносил и снова бежал.

Во все стороны летели засохшие веточки, пучки вербы и рогоза. Шестнадцать рук полковника сновали в воздухе и ловко орудовали шестнадцатью блестящими иголками, обрезками кожи, шорохом луговой травы, дрожью совиных перьев, искрами рыжих лисьих глаз. Сам он пыхтел и невнятно фыркал, а все восемь пар волшебных конечностей кружили и пикировали, танцевали и укладывали стежки.

– Ну вот! – показал он кончиком носа. – Наполовину готово. Обретает форму. Приглядись-ка, дружок. Что здесь начинает вырисовываться?

Обогнув стол, Чарли так вытаращил глаза, что рот открылся сам собой.

– Да ведь… да ведь… – забормотал он.

– Ну?

– Это же…

– Ну? Ну?

– Мумия! Не может быть!

– Может! Дьявол меня раздери, парень! Может!

Полковник навис над столом. Погрузив пальцы глубоко внутрь своего творения, он прислушивался к его шепоту, возникшему из тростника, чертополоха и сухих цветов.

– Резонно будет, если ты спросишь, зачем создавать мумию? Ты, ты вдохновил меня на это, Чарли. Ты меня к этому побудил. Иди-ка, посмотри в окно.

Мальчик поплевал на стекло и оттер от пыли и грязи небольшой кружок.

– Ну-с, – заговорил полковник. – Что ты видишь, парень? Как там дела в городе? Не замышляется ли убийство?

– Скажете тоже…

– Не бросается ли кто-нибудь вниз головой с колокольни? Не истекает ли кровью под взбесившейся газонокосилкой?

– Не-а.

– Не бороздят ли озеро железные «Мониторы» и «Мерримаки» [68], не падают ли дирижабли на масонский храм, не погребают ли под руинами шесть тысяч масонов единым махом?

– Скажете тоже, полковник, – у нас в Грин-Тауне всего-то пять тысяч жителей!

– Гляди в оба, парень. Ищи. Высматривай. Докладывай!

Чарли пристально смотрел на плоский, как блин, городок.

– Дирижаблей не обнаружено. Масонских руин не обнаружено.

– Молодец! – Подскочив к окну, старик остановился рядом с Чарли и тоже начал производить осмотр местности. Он указывал в разные стороны то рукой, то носом. – В этом городе за всю твою жизнь не было ни убийства, ни пожара в сиротском приюте, ни жестокого маньяка, вырезающего свое имя на женских ногах! Согласись, парень: Грин-Таун, что на севере штата Иллинойс, – самый неинтересный, безрадостный, захудалый, тоскливый городишко за всю историю Римской, Германской, Российской, Британской и Американской империй! Если бы здесь родился Наполеон, к девяти годам он бы сделал себе харакири. От скуки. Если бы здесь рос Юлий Цезарь, в десять лет он бы пробрался на Римский форум и заколол себя собственным кинжалом…

– От скуки, – подхватил Чарли.

– Пра-а-ально! Следи за городом, сынок, а я еще поработаю. – Полковник Стоунстил вернулся к скрипучему столу и продолжил мять, ворочать и поколачивать странную, растущую под его руками фигуру. – Скуки здесь – навалом: отвешивай хоть фунты, хоть тонны. Скуки здесь – без конца и края: отмеряй хоть загробные ярды, хоть замогильные мили. Лужайки, дома, собачья шерсть, людские волосы, костюмы, что пылятся на витринах, – все одинаково унылое…

– От скуки, – договорил за полковника Чарли.

– А как развеять скуку, сынок?

– Не знаю… разбить окно в заброшенном доме с привидениями?

– Вот незадача, парень: в Грин-Тауне нет таких домов!

– Был один. Да и тот снесли.

– Вот и я говорю. Ладно… что еще приходит на ум?

– Устроить резню?..

– Резни тут отродясь не бывало. Подумать только, у нас даже шеф полиции – честный человек! Даже мэр – неподкупный! С ума сойти. Весь город погряз в болоте зеленой тоски! Последняя попытка, Чарли: что еще можно придумать?

– Сотворить мумию? – повеселел Чарли.

– Верно, палки-моталки! Учись, пока я жив!

Старик, не умолкая, пускал в дело ветхое чучело совы, крючковатый хвост ящерицы, пропахшие никотином бинты, завалявшиеся с 1895 года, когда он в один день сломал и лодыжку, и приятную интрижку, только-только приехав на горнолыжный курорт; резиновые заплатки для автокамеры машины «киссел-кар» 1922 года; отгоревшие бенгальские огни последнего мирного лета 1913-го, – и все это переплеталось, сливалось воедино под ловкими костлявыми пальцами.

– Вуаля! Гляди, Чарли! Готово!

– Вот это да! – У мальчишки отвисла челюсть. – Полковник, а можно я еще сделаю корону?

– Сделай корону, парень. Сделай.

Когда солнце уже стало клониться к закату, полковник и Чарли, а с ними их египетский друг спустились по скудно освещенной черной лестнице; шаги первых двух были тяжелы, как железные молоты, а третий то и дело подпрыгивал кверху, словно воздушная кукуруза над сковородой.

– Ну хорошо, мы обзавелись мумией, а что с ней делать, полковник? – недоумевал Чарли. – Ни поговорить, ни побегать…

– Этого нам с тобой и не требуется, парень. А вот горожане и заговорят, и забегают. Выгляни-ка на улицу!

Они отворили скрипучую дверь и увидели все тот же город, придушенный покоем, пораженный бездействием.

– Даже если ты, парень, сумел оправиться от Пустой Безнадеги, этого еще недостаточно. Город сжался, как часовая пружина, только вот циферблат оказался без стрелок, а из-за этого утром страшно просыпаться: вдруг настало вечное воскресенье! Как по-твоему, парень, кто избавит нас от этой напасти?

– Амон Бубастис Рамзес Ра Третий, прибывший спецрейсом в шестнадцать ноль-ноль?

– Да, парень, истинно так. У нас теперь есть исполинское семечко. Чтобы от него был толк, нужно его … что?

– Наверно… – поразмыслил Чарли, зажмурив один глаз, – посадить?

– Посадить! Затем понаблюдать, как оно дает всходы! А потом? Собрать урожай. Урожай! Вперед, сынок. Э-э-э… веди своего приятеля.

Полковник, крадучись, вышел в ранние сумерки.

За ним, поддерживаемая Чарли, вышла мумия.

В разгар Дня труда из Царства Мертвых явился Озирис Бубастис Рамзес Амон-Ра-Тот.

Земля дрожала, повсюду распахивались двери, но не от порывов осеннего ветра и не от грохота праздничного шествия во главе с мэром города (семь автомобилей плюс оркестр из дудок и барабанов), а от топота растущей толпы, которая хлынула на улицы, приливной волной затопив лужайку перед домом полковника Стоунстила. Чарли с полковником не один час сидели на веранде в ожидании этого взрыва безумия, этого штурма Бастилии. Теперь, когда обезумевшие собаки кусали мальчишек за пятки, а мальчишки приплясывали по краям толпы, полковник глядел сверху вниз на Творение (дело рук его и Чарли) и заговорщически улыбался:

– Итак, Чарли… Я выиграл пари?

– Еще бы, полковник!

– Тогда пошли.

По всему городу звонили телефоны, на кухнях пригорали обеды, а полковник выступил вперед, чтобы даровать собравшимся папское благословение.

В самой гуще толпы виднелась телега, запряженная лошадью. На козлах, ошалев от несказанной удачи, восседал Том Таппен, владелец еле живой пригородной фермы. Его бормотание заглушал восторженный рев толпы, потому что в повозке находился богатый урожай, созревший через четыре тысячи забытых лет.