Патрик Ли - Страна призраков

– И что, сработало? – спросил Трэвис.

– Я бы не сказала. Финн занимался этим десяток лет, везде, где только требовалось. В Эфиопии, Югославии, Сомали. Потом пришла очередь Руанды. Похоже, для него это был переломный пункт. Он оказался в стране в первый месяц геноцида, в апреле девяносто четвертого. А потом просто ушел. Передал контроль над организацией тем, кто с ним работал, оборвал все связи и умыл руки. Несколько лет оставался в тени. Жил в округе Колумбия. Изредка консультировал различные гуманитарные группы. В конце девяностых вообще отошел от дел и практически исчез из поля зрения. К концу десятилетия у него не было ни банковских счетов, ни собственности, авуаров. А потом Финн возник в том офисном здании, на шестнадцатом этаже. Как его туда занесло, выяснить не удалось.

Она замолчала.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался Трэвис.

– Кое-что, но это касается не Финна, а его жены. Несколько интересных фактов, хотя я и не уверена, что они имеют отношение к делу. – Бетани вывела на дисплей информацию. – Одра Нэш Финн. Биография довольно занимательная. Две докторские: одна по авиационно-космической технике, получена в Массачусетском политехническом: вторая – в Гарварде – по философии.

– Я делаю ракеты – следовательно?..

– Ну, ничего особенного она некоторое время не делала. Получив степень в восемьдесят седьмом, несколько лет преподавала философию в Гарварде. Летом уезжала за границу, работала волонтером. В одну из таких поездок познакомилась с Финном. В девяностом вышла за него замуж. Продолжала преподавать, но в следующие четыре года часто сопровождала Финна в его миссиях. Потом Руанда. После нее гуманитарный порыв Одры иссяк. Годом позже, летом девяносто пятого, случилось нечто странное. Они с Финном написали заметку и представили ее для публикации в «Гарвард индепендент».

– О чем заметка? – спросила Пэйдж.

– Никто не знает. Печатать ее отказались, и прежде чем они успели обратиться к кому-то еще, некие влиятельные люди убедили их отказаться от своих намерений. Главную роль в этом сыграл отец Одры, в то время губернатор Массачусетса. Думаю, он понял, что материал неоднозначен и публикация вызовет нападки на него лично. Все это я узнала из «Кримзон», издания, конкурировавшего с «Индепендент». Редакция из кожи вон лезла, стараясь раздобыть текст заметки или получить комментарий кого-нибудь, кто ее читал, но к тому времени вонь уже пошла такая, что все предпочитали отмалчиваться.

– Что же такое ужасное могло быть в той заметке? – спросил Трэвис.

– «Кримзон» удалось лишь узнать, что присланный материал не просто выражал некое отличное от редакционного мнение, но и содержал определенные предложения. Учитывая тот факт, что Одра и Финн вернулись из Руанды окончательно разочарованными, можно догадаться, о чем шла речь. Скорее всего, они, основываясь не только на этом кризисе, формулировали некую политику в области международной помощи. Высказывали новые идеи. Может быть, какую-то большую идею. Так или иначе, ее отца они перепугали до смерти. Судя по всему, больше тот материал никто не видел. Осенью Одра ушла из университета и стала работать в «Лонгбоу аэроспейс», проектировать спутники. Наверное, решила попробовать себя на другом поприще. Через два года она погибла в дорожной аварии.

Несколько минут все молчали, думая об одном и том же.

– Их предложение могло и не иметь отношения к тому, что происходит сейчас, – сказал Трэвис. – Может, всего лишь точка, никак не связанная с остальными. Но если все же связана, тогда там излагались основы плана, который Финн и его люди тайно осуществляют сейчас. И если так, то предложение и было «Умброй». Тогда, в девяносто пятом, дело не пошло дальше разговоров, да и масштаб, наверное, был поскромнее. Но если игра продолжается, она, конечно, вышла на другой уровень.

Пэйдж задумалась.

– Трудно поверить, что какие-то предложения относительно помощи беженцам могли привести к концу света.

– А если проблема помощи только затрагивается? Может, речь идет о продовольственном снабжении или росте урожайности? – предположила Бетани. – Может, «Умбра» имеет отношение к генетической инженерии растений? Теоретически там возможны негативные последствия большого масштаба.

– Но никто из них генетикой не занимался, – возразила Пэйдж. – К тому же сейчас такого рода работы вполне обычны, несмотря на риск.

– Что нам известно, – подвел черту Трэвис. – Когда ты включила цилиндр для президента и показала руины города, он сразу понял, что это – результат «Умбры». Поэтому и приказал нанести удар по автоколонне. Но такое решение понятно только в одном случае: если президент сознает потенциальный риск операции и ее катастрофическую опасность. Возможно, это же понял и отец Одры, остановивший публикацию в Гарварде. Его что-то напугало. И не только его, но и всю редакцию «Индепендент».

Все надолго замолчали. Сухой и жаркий, словно из доменной печи, ветер пустыни врывался в джип.

Через несколько миль Бетани снова зашевелилась на заднем сиденье. Трэвис услышал, как она расстегивает рюкзак, и оглянулся – цилиндр уже лежал у нее на коленях.

Бетани поднялась и, ухватившись одной рукой за раму, подняла прибор и нажала кнопку.

Проекционный луч вспыхнул, и впереди, над капотом джипа, открылось «окно». Со своего места Трэвис видел по другую сторону только небо, такое же выжженное, как и в настоящем. Радужка на его фоне была едва видна. Интересно, ощущает ли Бетани рвущийся из «окна» воздушный поток, подумал он и тут же понял, что нет, не ощущает, – оба потока сливались для нее в один.

Он уже собирался спросить, видит ли она что-нибудь, но не успел. Бетани вдруг побледнела, а лицо ее будто превратилось в лишенную выражения маску. Несколько секунд она всматривалась во что-то не мигая, потом медленно повела цилиндром по часовой стрелке, всматриваясь напряженно в пейзаж будущего. Судя по выражению, он был одинаков везде.

– В чем дело? – спросил Трэвис.

– Останови джип, – сказала Бетани. – Съезжай на обочину.

– Почему?

– Потому что я нашла машины.

Трэвис съехал на обочину и остановился. На шоссе, насколько хватало взгляда, не было ни одного автомобиля.

Бетани все еще стояла в джипе и, повернувшись и положив цилиндр на провисший верх позади заднего сиденья, смотрела вправо. Радужка висела в воздухе на высоте груди и на расстоянии руки от обочины.

Трэвис вышел из машины одновременно с Пэйдж, и теперь уже все трое смотрели в «окно». С полминуты стояли молча, потом Трэвис вернулся к джипу, выключил двигатель и положил ключи в карман.

Он забрал лежавший на пассажирском сиденье дробовик. Прихватил рюкзак Бетани, в котором лежал его «ЗИГ-Зауэр» и запасные патроны. Потом подошел к цилиндру и нажал третью кнопку. Пока он убирал прибор и «ремингтон» в сумку, Пэйдж и Бетани уже перебрались на другую сторону. Трэвис последовал за ними.