Орсон Скотт Кард - Эндер в изгнании

Что касается твоих вопросов – они несложные. Ты Эндеру не мать и не отец. Только у нас есть право на то, чтобы вмешаться и, нравится ему это или нет, сделать то, что в его интересах. А ты его сестра. Считай себя его компаньоном, другом, доверенным лицом. Твоя задача в том, чтобы взять от него то, что он дает, и дать ему то, что он попросит, – в том случае, если ты сочтешь это правильным. У тебя нет ни права, ни обязанности пытаться вручить ему то, о чем он не просит. Точнее, прямо просит не вручать. Это не будет подарком ни друга, ни сестры. Родители – случай особый. Эндер возвел стену именно там, где ее изначально построила Боевая школа. Она держит нас снаружи. Эндер считает, что не нуждается в нас. Но он ошибается. Подозреваю, мы именно то, что ему необходимо. Ему нужна мать, которая сможет дать утешение израненной душе. Нужен отец, который скажет: «Ego te absolvo» [5]и «Хорошо, добрый и верный раб» [6]– так, чтобы даже самая скрытная душа смогла поверить.

Будь ты лучше образованна и не живи в секулярном мире, ты бы узнала эти цитаты. Когда найдешь их, имей в виду, что мне искать не пришлось.

С любовью,

Кому: jpwiggin@gso.nc.pub, twiggin@uncg.edu

От: vwiggin%Colony1@colmin.gov/citizen

Тема: Re(1): Эндер в порядке

Мне известно о конфессиональной принадлежности папы и о Библии короля Якова в твоей комнате, и мне не нужно ничего выискивать. Неужели ты думаешь, что ваша с папой религиозность была тайной для ваших детей? Даже Эндер о ней знал, а ведь он покинул дом в шестилетнем возрасте!

Так как твой совет мудр, а идей получше у меня нет, я ему последую. Кроме того, я собираюсь последовать совету Эндера и Граффа – написать историю Боевой школы. Моя цель проста: опубликовать ее как можно быстрее, чтобы она смогла сыграть свою в роль в том, чтобы стереть из памяти злых клеветников из военного трибунала, восстановить репутацию детей, выигравших войну, и тех взрослых, которые их тренировали и направляли. Не то чтобы я перестала ненавидеть их за то, что они забрали у нас Эндера. Но я знаю, как ненавидеть кого-то и все же понимать его аргументы. Возможно, это единственный ценный подарок, который смог сделать мне Питер.

Питер мне не писал, я ему тоже. Если он спросит, скажите ему, что я часто о нем думаю. Я отмечаю тот факт, что он больше не мозолит мне глаза, и если это можно считать признаком того, что я «скучаю», – что ж, значит, по нему скучают.

Между прочим, мне выпала возможность на пути сюда повстречать Петру Арканян. И еще мне удалось поговорить – попереписываться – с Бобом, Динком Микером, Хань-Цзы. Еще нескольким я отправила письма. Если я пойму Эндера, общаясь с ними, пойму, через что ему пришлось пройти (раз уж сам он не говорит), то смогу разобраться в себе самой. Но что бы я ни делала… Ты верно заметила: я не его мать, и он не просил меня ни о чем. Я притворяюсь, что все это нужно мне лишь для написания книги.

Я на удивление быстро пишу. Вы уверены, что в нашем роду не заблудились гены Уинстона Черчилля? Например, его пребывание с польским правительством в изгнании во времена Второй мировой позволяет мне предположить родственную душу… если не принимать во внимание политические амбиции, постоянный уровень алкоголя в крови и привычку расхаживать по дому голым. Заметьте, это все о нем, а не обо мне!

С любовью,

Графф пропал с Эроса вскоре после трибунала, но сейчас вернулся. Похоже, в качестве министра по делам колоний он не мог упустить столь благоприятную возможность для рекламы – отлет первого корабля с колонистами.

– Шумиха в интересах проекта «Расселение», – сказал Графф, когда Мэйзер стал его высмеивать.

– А сам ты камеру не любишь?

– Посмотри на меня – я потерял двадцать пять кило. Стал тенью самого себя.

– Во время войны ты вес набирал, мало-помалу. Во время трибунала раздулся со страшной силой. А сейчас ты его теряешь. В чем дело? Гравитация Земли?

– Я на Землю не летал, – откликнулся Графф. – Был занят переоборудованием Боевой школы под базу сбора колонистов. Раньше никто не понимал, почему я настаивал, чтобы все кровати были рассчитаны на взрослых. Сейчас говорят о моих провидческих талантах.

– Почему ты лжешь мне ? Когда создавали Боевую школу, ты за нее не отвечал.

Графф покачал головой:

– Мэйзер, когда я уговаривал тебя вернуться домой, я ни за что не отвечал, так?

– Ты был в ответе за проект «Вернуть-Рэкхема-домой-тренировать-Эндера-Виггина».

– Но никто и не подозревал, что такой проект есть.

– Кроме тебя.

– Ну, так еще я отвечал за проект «Позаботиться-о-том-чтобы-Боевая-школа-подходила-для-целей-проекта-„Расселение“».

– Потому-то ты и теряешь в авторитете, – заметил Мэйзер. – Потому что наконец получил средства и полномочия для продвижения настоящего проекта, о котором думал все эти годы.

– Победить в войне было самым важным. Я думал о том, как подготовить детей! Кто же знал, что мы победим так, что получим в подарок все терраформированные и полностью пригодные для заселения планеты? Я ожидал, что Эндер победит, а если не он, то это сделает Боб, – но полагал, что придется биться с жукерами за каждую планету. Готовился к тому, чтобы ускоренными темпами создавать новые колонии в противоположной стороне, чтобы они не были подвержены контратакам.

– Так, значит, ты здесь, чтобы сфоткаться с колонистами.

– Я здесь, чтобы моя лыбящаяся рожа попала на одну фотку с тобой, Эндером и колонистами.

– А, – сказал Мэйзер. – Толпа из трибунала.

– Самое жестокое в истории с трибуналом было то, как они обошлись с репутацией Эндера. По счастью, большинство людей помнят о победе, а не о свидетельских показаниях из зала суда. Теперь мы загрузим в их мозги еще одну картинку.

– Значит, Эндер по-настоящему тебя волнует.

Графф выглядел задетым.

– Я всегда любил этого парня. Нужно быть моральным уродом, чтобы его не любить. Когда видишь глубокую доброту, это ясно сразу. Меня выбешивает то, что его имя связали с убийствами детей.

– Он их действительно убил.

– Он этого не знал.

– Хайрам, те случаи – это совсем не то же самое, что победить в войне, которую считаешь игрой, – заметил Мэйзер. – Он знал, что сражается за свою жизнь, и знал, что победа должна быть убедительной. Он прекрасно понимал, что смерть противника вполне возможна.

– Так ты говоришь, он виновен, – точь-в-точь как утверждали наши враги?

– Я говорю, что он их убил, и он знал, что делает. Конечно, он не хотел получить именно такой результат, но он знал: его действия могут нанести тем парням настоящие увечья.