Орсон Скотт Кард - Эндер в изгнании

– Они пытались его убить!

– Бонзо пытался, – сказал Мэйзер. – Стилсон был мелким задирой.

– Но Эндер был совершенно неопытен, он не имел понятия, что делает, – и не знал, что на его ботинках стальные мыски. Ну скажи, не дальновидно было с нашей стороны обезопасить его, настояв именно на таких ботинках?

– Хайрам, я считаю действия Эндера совершенно оправданными. Он не выбирал, драться ли ему с этими ребятами, – и единственным его реальным выбором была безоговорочная и убедительная победа.

– Или проигрыш.

– Хайрам, у Эндера никогда не было такого выбора – проиграть. Проигрыш не для него, даже если он считает иначе…

– Он обещал найти в своем расписании время, чтобы сфотографироваться с нами.

Мэйзер кивнул:

– И ты думаешь, это означает «да»?

– У него нет расписания. Я думал, он иронизирует. Что ему еще делать, кроме как разговаривать с Валентиной?

Мэйзер рассмеялся:

– То же, что он делает уже больше года, – изучать жукеров с таким маниакальным упорством, чтобы нас всех встревожило его психическое здоровье. Только… должен сказать, с прибытием колонистов он начал готовиться к должности губернатора серьезно.

– Адмирал Морган будет разочарован.

– Адмирал Морган считает, что получит свое, потому что не понимает – Эндер серьезно настроен на управление колонией, – сказал Мэйзер. – Эндер фиксировал в памяти досье на каждого колониста: результаты тестов, семейные отношения с другими колонистами и членами семьи, которые остались дома. Запоминал их города и страны происхождения, на что были похожи эти места и что там происходило за последний год, в то время когда они подавали заявления.

– И адмирал Морган не видит в этом ничего особенного?

– Адмирал Морган – лидер, – сказал Мэйзер. – Он отдает приказы, и они передаются вниз. Знать рядовых – удел младших офицеров.

Графф рассмеялся:

– Да уж! И люди еще удивляются, почему в последней кампании мы использовали детей.

– Каждый офицер знает, как действовать в рамках продвинувшей его системы, – сказал Мэйзер. – Система больна – всегда была больна и всегда будет. Но Эндер узнал, что такое быть лидером по-настоящему.

– Или родился с этим знанием.

– Так что он по имени здоровается с каждым колонистом и явно поставил себе задачу пообщаться с каждым как минимум полчаса.

– А он не может сделать это на корабле после отлета?

– Эндер встречается только с теми, кто полетит в стазисе. С теми же, кто будет бодрствовать, он встретится после отлета. Так что, когда он говорил, что попытается найти в расписании время для тебя, в том не было и намека на иронию. Большинство колонистов будут спать, и у него едва ли хватит времени для более или менее продолжительного разговора со всеми.

Графф вздохнул:

– Он вообще находит время для сна?

– Думаю, он решил спать после обеда – когда адмирал Морган командует кораблем, а у Эндера нет обязанностей, кроме тех, которые он сам себе назначает. По крайней мере, мы с Валентиной понимаем его поведение именно так.

– Он с нею не разговаривает?

– Разумеется, разговаривает. Просто Эндер не распространяется о своих планах.

– Но почему у него секреты от нее?

– Не уверен, что это секреты, – сказал Мэйзер. – Думаю, он сам может даже не знать, что у него есть какие-то планы. Полагаю, он встречается с колонистами потому, что именно это им нужно, этого они ждут от него. Встречи обязательны, потому что для них это многое значит.

– Чушь, – заметил Графф. – У Эндера всегда есть планы внутри планов.

– Думаю, ты сейчас о себе говоришь.

– Эндер в этом деле куда умнее меня.

– Сомневаюсь, – сказал Мэйзер. – Бюрократические маневры в мирное время? Тут тебя никому не превзойти.

– Хотел бы я с ними полететь.

– Ну так лети, – рассмеявшись, предложил Мэйзер. – На самом деле тебе ничего такого не надо.

– А почему нет? – возмутился Графф. – Управлять министерством по делам колоний можно по ансиблю. Я своими глазами увижу, чего добились колонисты за те годы, пока ждали подкрепления. А преимущество полетов на релятивистских скоростях позволит мне дожить до конца моего великого проекта и увидеть его реализованным.

– Преимущество?

– С твоей точки зрения, ужасная жертва. Но заметь, Мэйзер, я ведь так и не женился. А у меня нет никакой дисфункции репродуктивной системы. Мое либидо и желание завести семью ничуть не слабее, чем у других мужчин. Но я много лет назад решил, фигурально выражаясь, посмертно жениться на праматери Еве и усыновить всех ее детей. Они жили на голове друг у друга в тесном доме, где одного серьезного пожара хватило бы, чтобы всех их уничтожить. Свою задачу я увидел в том, чтобы расселить их попросторнее и чтобы они жили вечно. Как общество, я имею в виду. Так что не важно, где я и с кем, я всегда окружен моими приемными детьми.

– Играешь в Бога.

– Я совершенно точно не играю .

– Ты старый лицедей – прибыл на кастинг и надеешься получить Его роль.

– Может, я дублер? Когда он забывает свое дело, наступает мое время.

– Так что там насчет фотки с Эндером?

– Все просто. Я – тот, кто решает, когда отправляется корабль. В последнюю минуту произойдет технический сбой. Эндера, завершившего свои дела, склонят к тому, чтобы он поспал. Когда Эндер проснется, мы сфотографируемся, а потом технические проблемы чудесным образом разрешатся, и корабль двинется в путь.

– Без тебя на борту, – заметил Мэйзер.

– Я должен оставаться здесь, чтобы сражаться за проект, – ответил Графф. – Если бы я не мешал своим противникам на каждом шагу, они угробили бы все за считаные месяцы. На этой планете столько облеченных властью людей, отказывающихся рассматривать перспективы, которые не влезают в их головы!

Валентине нравилось смотреть, как Графф и Рэкхем обращаются с Эндером. Графф – один из самых влиятельных людей в мире; Рэкхем по-прежнему считается легендарным героем. Тем не менее они оба негласно уступали Эндеру. Они никогда ничего ему не приказывали. Всегда обращались к нему: «Вас устроит, если для снимка вы встанете вот здесь?», «Как насчет восьми ноль-ноль? Вы не против?» или «Адмирал Виггин, нас вполне устроит ваш выбор одежды».

Разумеется, Валентина знала, что обращение «адмирал Виггин» делалось в расчете на адмиралов, генералов и политических шишек, которые при этом присутствовали, – и большинство из них кипели от возмущения, поскольку не попали на снимок. Но, продолжая наблюдать, она много раз видела, как Эндер выражал свое мнение – или, казалось, колебался в выборе. Графф обычно уступал Эндеру. А когда не уступал, Рэкхем с улыбкой высказывал точку зрения Эндера и настаивал на ней.

Они заботились о ее брате.

Это были искренние любовь и уважение. Может, они и подготовили его, выковали в горниле. Молотом придали необходимую форму, заточили, как им было нужно, а затем вонзили его в сердце врага. Но сейчас они просто любили то оружие, которое у них получилось, и заботились о нем.