Майкл Суэнвик - Однажды на краю времени (сборник)

Десятого сентября они отправились в Хартфорд. Мэгги заперлась в своем купе в последнем вагоне. Остальные бездельничали. Кто-то из музыкантов бренчал на гитаре что-то неразборчивое. Другие тихо беседовали. Хоук одну за другой метал на стол карты Таро.

– Эй! Вы что тут – повымерли все, на фиг! – Мэгги возникла в вагоне, словно из ниоткуда, на лице ее причудливо мешались стыд и вызов. – Закатим вечеринку! Ну? Сыграйте-ка что-нибудь.

Она упала Хоуку на колени, по пути куснув кого-то за ухо.

– Мэгги вернулась, – произнес кто-то.

– Дженис! – весело прокричала она. – Эту даму звать Дженис!

И началась вечеринка – медленно, словно запускали заржавленный механизм. Заревела музыка. Голоса оживились. По рукам пошли гулять бутылки со спиртным. Так продолжалось все два дня, пока поезд колесил по стране, объезжая опасные районы Коннектикута и Нью-Йорка. Но у праздника появился тревожный призвук, Мэгги веселилась как-то уж слишком отчаянно. Вольф почувствовал себя словно в ловушке и считал дни, оставшиеся до Бостона и окончания турне.

Перед первым хартфордским концертом они сидели в тесной, тускло освещенной гримерке, как две капли воды похожей на все предыдущие.

– Синтия Греховодница, дуй сюда! – завопила Мэгги. – Загримируй меня. Чтоб я казалась такой же изможденной, как Дженис.

Синтия взяла Мэгги за подбородок, повертела ее лицо туда-сюда, а потом сказала:

– Мэгги, тебе не нужен грим, ты и так выглядишь изможденной.

– Черт тебя дери. Давай шустрее. Я звезда как-никак. И не обязана терпеть все это дерьмо.

Синтия на минуту задумалась, потом прошлась пуховкой по лицу Мэгги, чуть подчеркнула морщины, мешки под глазами.

– Уж слишком мрачно, – заявила Мэгги, внимательно посмотрев в зеркало. – Чересчур.

– Мэгги, ты так и выглядишь.

– Ах ты, сучка крашеная! Можно подумать, это я вчера вечером была под кайфом, так что ничего и не вышло.

Воцарилось неловкое молчание.

– Эй, Вольф! – повернулась к нему Мэгги. – А ты что скажешь?

– Ну, – смущенно отозвался Вольф, – боюсь, Синтия…

– Видишь? Пора начинать балаган. – С этими словами Мэгги схватила свою драгоценную бутылку «Саузерн комфорт» и сделала огромный глоток.

– Это вам тоже совсем не на пользу, – покачал головой Мбикана.

– Много ты знаешь, – холодно улыбнулась Мэгги. – Дженис всегда напивалась перед концертом. Хорошо для голоса.

И она отправилась на сцену. Конферансье уже разогревал публику.

– Дамы и господа… Дженис!

Послышались крики. Мэгги прошествовала к микрофону, поднесла его к губам и рассмеялась:

– Здорóво, рада всех видеть. – Она обвела зрителей прищуренным взглядом и завела свою песню: – Знаете, заявилась я тут на днях к докторишке. Говорю ему: слишком что-то я много пью. Пила без просыху с двенадцати лет. Утром встаю и опрокидываю парочку «Кровавых Мэри». К обеду приканчиваю пятую. Чуток добавляю на ужин, а потом оттягиваюсь по полной, когда начинается вечеринка. В общем, рассказала ему, сколько лет уже пью. И говорю: «Слушайте, док, с меня вроде как с гуся вода, но что-то сердце не на месте. Скажите прямо, у меня проблемы?» А он и говорит: «Да нет у вас никаких проблем, милочка. У вас все просто отлично!» – Зрители разразились одобрительными криками, и Мэгги самодовольно улыбнулась. – Что ж, золотце, у всех свои проблемы, чем я лучше остальных. – (Вступили инструменты.) – Но когда у меня проблемы, я знаю, что делать, – я пою старый добрый блюз. Блюз – и нет проблем.

Она затянула «Цепь с ядром», и зал взорвался.

За сценой Вольф сидел на стремянке и время от времени делал глоток из чашки с водой. К нему подошла Синтия. Вдвоем они смотрели, как взмокшая Мэгги расхаживает по сцене, притопывает, завывает, извивается.

– Никак не могу привыкнуть к этому противоречию, – признался Вольф, не глядя на Синтию. – Там все неистовствуют. А здесь так тихо и спокойно. Иногда я спрашиваю себя: неужели мы и зрители наблюдаем одну и ту же картину?

– Иногда трудно разглядеть то, что у тебя прямо перед глазами. – И Синтия улыбнулась, загадочно и грустно, а потом ушла.

Вольф успел привыкнуть к такого рода замечаниям и больше уже не пытался их понять.

Второе, и последнее, представление в Хартфорде прошло хорошо. А вот первые два концерта в Провиденсе – нет. Мэгги подводил голос, подводило чувство времени, ей приходилось целиком полагаться лишь на свои театральные фокусы. На втором концерте ей пришлось приказать зрителям танцевать – раньше такого не бывало. Сценические монологи становились все непристойнее и разнузданнее. Мэгги призывно виляла бедрами, словно стриптизерша. Третий концерт получился лучше, но грубые замашки не исчезли.

После шоу все завалились в бар в дурном районе. В укрепленной привратницкой при входе сидели вооруженные громилы. Мэгги напилась и плакала.

– Я прямо разваливалась на сцене… Говоришь, я была хороша?

– Конечно, Мэгги, – пробормотал Хоук.

Синтия фыркнула.

– Вы очень хорошо выступали, – уверил Вольф.

– Ни черта не помню, – рыдала Мэгги. – Говоришь, хорошо? Нечестно. Подло. Если я была хороша, то почему не запомнила? Какой тогда во всем этом толк? Ну?

Вольф неловко похлопал ее по плечу. Она схватила Мбикану за грудки и уткнулась лицом в его дашики.

– Вольф, Вольф, что со мной будет?

– Не плачьте, – ответил он, гладя ее по голове.

В конце концов ему с Хоуком пришлось вести Мэгги обратно в гостиницу. Остальные не пожелали уходить из бара.

Они шли мимо района, где все дома, кроме одного, были снесены. Тот одинокий дом торчал на пустыре. На месте огромных окон мрачно зияли пустые проемы. Рядом с ним изгибались две странные арки непонятного назначения.

– Тут раньше был фастфуд, – пристыженно пояснил Хоук в ответ на расспросы Вольфа.

– Но почему его не снесли?

– Потому что повсюду есть невежественные и суеверные люди.

Вольф решил не расспрашивать дальше.

На темных улицах не было ни души. Теперь они шли по застроенной части города, и эхо их шагов мячиком отскакивало от стен. Мэгги почти ничего не соображала и буквально висела на Хоуке, ее приходилось почти нести.

В тени между домами что-то зашевелилось. Хоук вскинулся и прошептал:

– Прибавь-ка шагу.

В темноте возник кто-то большой и смутно похожий на человека. Направлялся этот кто-то прямо к ним.

– Что?.. – прошептал Вольф.

– Безухий дженни, – тоже шепотом ответил Хоук. – Если у тебя припрятаны какие-нибудь хитрые козыри в рукаве, самое время доставать.

Человекоподобное создание сорвалось в неуклюжий бег.

Засунув руку в карман, Вольф развернулся лицом к Хоуку и громко и гневно воскликнул:

– Послушай-ка! С меня хватит! У меня нож, и я за себя не отвечаю!