Уильям Гибсон - Нейромант (сборник)

В «Джекмане» появился Крошка Монтгомери. Каталка, направлявшаяся слабыми движениями почти парализованной руки, прошуршала по бурому линолеуму. Лицо Крошки оставалось строгим, невозмутимым, спокойным. В этот момент Дейк потерял два аэроплана. Один по рассеянности – как только ослабло внимание, аэроплан мгновенно расплылся в мутное пятно и визуализатор его потерял, а второй потому, что противник Дейка был настоящим бойцом. Чтобы погасить скорость и уйти в сторону, парень сделал бочку и, когда преследовавший самолет пронесся мимо, расстрелял вражеский биплан. Самолет упал, объятый пламенем. У оставшихся двух аэропланов совпадали высота и скорость, так что на первом же вираже они ушли на круг.

Болельщики расступились, и Крошка подъехал к столу. За коляской притащился долговязый Бобби Граф Клайн. Дейк и его противник, обменявшись быстрыми взглядами, увели самолеты подальше от стола, чтобы выслушать Крошку. Тот улыбался. Его маленькие глазки, нос и рот теснились посреди бледного рыхлого лица. Палец слабо постукивал по хромированному подлокотнику.

– Я слышал о тебе. – Он смотрел прямо на Дейка. Голос у него был нежный и потрясающе мелодичный, как у маленькой девочки. – Я слышал, ты хороший боец.

Дейк медленно кивнул. С лица Крошки исчезла улыбка. Его мягкие пухлые губы сложились в трубочку, будто ожидали поцелуя. Маленькие яркие глазки беззлобно изучали Дейка.

– Что ж, давай посмотрим, что ты умеешь.

Дейк отдался холодному духу войны. А когда враг, охваченный огнем и дымом, взорвался над столом и исчез, Крошка безмолвно развернул кресло, вкатился в лифт и уехал.

Когда Дейк собирал свой выигрыш, к нему подошел Бобби Граф и сказал:

– Он хочет с тобой сыграть.

– Да? – Дейку до Крошки было по рейтингу как до луны. – А в чем подстава?

– Завтра с Крошкой должен был сразиться человек из Атланты, но он не приехал. А старина Крошка хочет сыграть с кем-нибудь новеньким. Получается, что тебе завтра предстоит побороться за «Макс».

– Завтра? В среду? Даже времени мне на подготовку не дает!

Бобби Граф снисходительно улыбнулся:

– Не думаю, что есть какая-то разница.

– Как так, мистер Граф?

– Парень, ты просто не сечешь. Слышишь? Ты же ничего нового не выкинешь. Ты летаешь как новичок, только быстрее и глаже. Догадываешься, что я хочу сказать?

– Правду сказать, не очень. Вы хотите на этом подзаработать?

– Точно, – сказал Клайн. – Надеюсь.

Он вытащил из кармана черную записную книжечку и послюнявил карандаш.

– Даю тебе пять к одному. Все равно никто не даст тебе больше. – Он смотрел на Дейка почти с жалостью. – А Крошка, он по природе лучше, чем ты, а против природы не попрешь, мальчик. Крошка живет только благодаря этой чертовой игре. Он же не может встать с этой проклятой каталки. И если ты думаешь, что можешь победить человека, борющегося за жизнь, – ты лжешь самому себе.

Портрет полковника работы Нормана Рокуэлла бесстрастно взирал на Дейка из «Жареной курицы по-кентуккийски» с противоположной стороны улицы. Дейк сидел в кафе и трясущимися холодными руками держал чашку. Голова гудела от усталости. Клайн прав, сказал он полковнику, я могу сразиться с Крошкой, но не смогу выиграть. Полковник смотрел спокойно, ровно и не особенно добродушно, охватывая взглядом и кафе, и «Дешевую распродажу», и все это разгильдяйское королевство Ричмонд-роуд. Полковник ждал, когда Дейк примирится с ужасной вещью, которую вынужден будет сделать.

– Все равно эта сучка меня бросит, – громко произнес Дейк.

Чернокожая продавщица удивленно на него посмотрела и отвернулась.

– Звонил папочка! – Нэнси танцуя вошла в комнату и захлопнула за собой дверь. – Знаешь что? Он сказал, что, если я получу работу и проработаю полгода, меня раскодируют. Представляешь, Дейк? – Она запнулась. – Ты чего?

Дейк встал. Теперь, когда настал нужный момент, он чувствовал, что все вокруг нереально, как на киноэкране.

– Чего это ты не пришел вчера домой? – спросила Нэнси.

Кожа на его лице натянулась неестественно, как пергаментная маска.

– Где ты заначила хайп, Нэнси? Он мне нужен.

– Дейк… – Она искательно улыбнулась, но улыбка мгновенно исчезла. – Дейк, это мое. Моя доза. Мне надо. Для собеседования.

Он презрительно улыбнулся:

– У тебя есть деньги. Еще надыбаешь.

– Не к пятнице! Слушай, Дейк, это правда важно. Моя жизнь зависит от этого собеседования. Мне страшно нужен хайп. Это все, что я смогла достать!

– Детка, да у тебя весь мир в кармане! Взгляни вокруг: шесть унций светлого ливанского хаша! Консервированные анчоусы. А если приперло – полная медицинская страховка. – (Она пятилась от него, спотыкаясь о неподвижные волны грязного белья и мятых журналов, которые вздымались в футе от кровати.) – А я всего этого и в глаза не видел. Мне всегда не хватало злости, чтобы жить среди вас. А на этот раз все будет по-моему. Через два часа игра, и я его по стенке размажу.

Дейк вгонял себя в ярость. Это было хорошо. Ему нужна была ярость.

Нэнси выбросила руку ладонью вперед, но Дейк был готов к этому – он отбил ладонь, стараясь даже мельком не глянуть в темный туннель с маленькими красными глазками. Они оба упали, Дейк оказался над девушкой. Он чувствовал на лице горячее торопливое дыхание.

– Дейк! Дейк! Мне очень нужно! Дейк!.. Мое собеседование… это только… я должна… должна… – Она отвернулась и заплакала в стенку. – Пожалуйста… Господи, пожалуйста… не надо…

– Куда ты его спрятала?

Прижатая к кровати его телом, Нэнси забилась в судороге. Все ее тело тряслось от боли и страха.

– Где он?

Ее обескровленное лицо стало серой плотью трупа, в глазах застыл ужас. Губы тряслись в безумном страхе. Он преступил грань, слишком поздно идти на попятную. Дейк чувствовал отвращение и тошноту, тем более что на неожиданном – и неприятно неожиданном – уровне все это ему нравилось.

– Где хайп, Нэнси? – И он медленно, очень нежно стал гладить ее лицо.

Палец Дейка взметнулся стремительно, как оса, и изящной бабочкой опустился на кнопку лифта в «Джекмане». Дейка переполняла упругая энергия, и эта энергия была под контролем. В лифте он сдернул темные очки и порадовался своему отражению в захватанной хромированной поверхности. Зрачки стали как булавочные уколы, почти невидимыми, но мир оставался неоново-ярким.

Крошка уже ждал. Он увидел радужки Дейка, нарочитое спокойствие движений, безуспешные попытки подражать трезвой неуклюжести. Губы инвалида сложились в сладкую улыбочку.

– Ну, – сказал Крошка своим девчоночьим голосом, – похоже, меня ждет угощенье.

«Макс» висел на одной из трубок кресла. Дейк занял свое место и поклонился – чуть-чуть насмешливо.