Дэвид Брин - Бытие

Потом загадочные стрелки начали палить друг по другу.

Мейлин все это казалось слишком необычным, чтобы уследить за ходом событий, чересчур далеким от ее забот. От мучительной бедности плоскогорий Синьцзяня от землетрясений и пожаров в Хунане, оставивших шрамы на ее лице, от череды тяжелых работ, когда она вытирала лица и задницы маленьким императорам… от короткого всплеска надежды, когда они с Бином составили свой грандиозный план – обзавестись собственным домом на границе поднимающегося моря.

Очевидно, океан был не единственным, что несло поток перемен. За несколько месяцев разговоры о «вторжении чужаков» сосредоточились на именах, словах и мыслях, поскольку Гаванский артефакт мог только говорить и убеждать. Но сейчас в царстве разбитых планетоидов объявились мрачные повелители. И контакт перестал быть только абстрактным представлением.

«Есть ли где-нибудь безопасное место?» – ломала голову Мейлин. Особенно после того как ее проводник Ма Имин показал ей, что стало с ее домом. Мальчик вызвал с неба изображение эстуария Хуанпу, помог Мейлин отыскать район ее участка и показал увеличенное изображение затонувшей виллы, которую они с мужем пытались сделать своим домом.

От нее ничего не осталось.

Перемотка назад показала, как это произошло. Вначале прилетели несколько больших вертолетов, оттуда высадились люди в черном, обыскали покосившееся сооружение и забрали все, что их заинтересовало. Через несколько секунд после их ухода на дом набросились стервятники.

Наши соседи. Наши предполагаемые друзья.

Спустя несколько часов выше ватерлинии не осталось ни кусочка метлона, ни обрывка сети – вообще ничего. «А жизнь продолжается, как раньше, – подумала она, – люди пожирают друг друга. Неужели нам для этого нужна помощь звездных демонов?»

Разумеется, она не жаловалась. Всю жизнь Мейлин видела, как разбиваются любые надежды на стабильность. И в ее скудном существовании нынешнее изгнание было вовсе не таким уж злом. Впервые они с ребенком ели досыта, одевались чуть лучше и даже иногда развлекались, когда Имин говорил, что сейчас безопасно выйти и насладиться чудесами Шанхайского мира Диснея и Царя Обезьян.

Однако она беспокоилась о Сянбине. Куда бы он ни ушел, куда бы его ни забрал демон-пингвин, ни к чему хорошему это не могло привести. Все видеодрамы, какие она смотрела не год и не два, научили ее одному: не вмешивайся в дела сильных, особенно когда те борются за власть.

Даже если он спасется… как он нас найдет? Сянбин не образец мужества, но это все, что есть у Мейлин и Сяоена.

Да и ее нынешнее положение не помогало успокоиться. Время от времени ей приказывали взять ребенка и перейти из одного убежища в другое. В извилистых катакомбах Диснея, которые тянулись на многие мили, казалось, нет никакого практического смысла. В своей странной, отрывистой манере мальчик Имин объяснил:

– Матушка должна знать. После постройки аттракционов сюда спустили копающие машины. Некоторые продолжали копать. Один босс говорит: «Мне нужно место для складов». Другой босс хочет туннели для своего шоу или выставки. Или трубопровод для капсул. А машины всегда выкапывают больше, чем нужно. Слишком много? Разве кто-нибудь ведет учет?

По сухой улыбке мальчика Мейлин догадалась, кто все же ведет учет. Не официальные властители этого царства, а самые низкие из низких. Переходя с места на место, она постоянно встречала мужчин и женщин в форме, какую носят самые низкооплачиваемые рабочие. Служителей, прачек, мусорщиков, помощников тех, кто обслуживает роботов и делает то, что не поручают машинам с дорогими ир. Кули . И здесь тоже были касты, даже среди этих подземных рабочих.

Многие из них нормально развиты умственно. Эти раздражительны, держатся по-хозяйски, но их легко отвлечь, потому что им хочется быть не здесь. Другие, с низким интеллектом, казалось, были благодарны за то, что им предоставляют такую благородную работу. Их легко было отослать – и исчезнуть, пока они отвлеклись.

Наконец, были и такие, чей мозг работал иначе . Мейлин скоро поняла: это их царство . Под гремящим парком развлечений, за и под многочисленными аттракционами, лежал мир, который лишь отчасти поддерживал все эти чудачества. Здесь было достаточно места, чтобы обитатели могли заниматься совсем другими делами.

Такой человек, работающий метлой и издающий нечленораздельные звуки, в прошлом считался бы полоумным или ничтожным, и на него не обращали бы внимания. Сегодня такой индивид мог быть частью Сети и общаться с теми, кто далеко от него. Ей ли решать, если новые технологии особенно легко усваивают именно жертвы так называемой эпидемии аутизма? Один раз Мейлин провела много времени в пещере, где десятки таких людей были соединены сложной паутиной линз, лучей и сверкающих проводов. Путаница свободных соединений в углу, сверкая электрическими искрами у самой земли, очевидно, пустовала.

– Это для коббли, – сказал Имин, будто это все объясняло.

Мейлин подумала: «Сколько еще подсоединено к этой группе? Другие… по всей планете?»

– Гены мудры, – сказал мальчик. – Таким, как мы: калекам, жертвам атавизма, – плохо в племени злых гомо сапиенс. И еще хуже в деревнях, поселках, царствах… городах, полных разгневанных машин! Огни и ревущие машины приводят нас в панику. Нас пугают ваши семейные ритуалы, отвратительная вежливость и сложные выражения лица… ваша практичность и ваши любимые абстракции. То, что важно для вас, кроманьонцев. Мы никогда не могли понять, почему важно только практичное , и абстрактное , и эмоциональное .

Есть и другое, такое, что мы не можем выразить в словах.

Мальчик покачал головой; горечь сделала его лицо почти нормальным.

– Поэтому мы умирали. Нас давили на обочинах. Загоняли в грязные углы, где мы бормотали и считали блох. Мы умирали! Старые гены – их обломки – гибли в забвении.

Пока вы – с помощью ир – не выручили нас вот этим!

Руки Имина летали, глаза блестели. Но теперь в его голосе звучало торжество. Он показывал на мужчин и женщин – многие из них были в форме работников Мира Диснея. Они сидели, стояли и лежали, все в вирт-очках или с разъемами, дергались, хмыкали, некоторые ритмично корчились. На соседних мониторных занавесях Мейлин видела лесные пейзажи, виды тайги, подводное царство, где в сумраке скользили продолговатые тени.

– Почему сейчас нас рождается так много? – спросил Ма Имин у Мейлин; уверенность в его голосе не вязалась с горбатой фигурой и уродливым лицом. – Это не уродство… не мутация… не какая-то «эпидемия». Мир готов к нашему появлению. Он нуждается в нас. Бросается на нас. Преследует нас…