Дэвид Брин - Бытие

Но эти мрачные слухи не раскрывают одного – мы движемся к отчаянию, потому что усилия добропорядочных, умеющих работать мужчин и женщин ни к чему не приводят. Их труды сознательно предают забвению оттого, что некие правящие элиты заняты тайной борьбой за свои цели. И вот эта – «зуб за зуб» – игра с отрицательным результатом и есть любимейшее времяпрепровождение людей.

Оно называется война.

«Мы передумали, Лейси. Поскольку бедного Хакера еще не нашли, мы не хотим отвлекать тебя. Тебе не обязательно лететь на предстоящее собрание клайда в такую даль от зоны поисков твоего сына. Мы справимся, хотя нам будет не хватать в Цюрихе твоей мудрости».

Ну еще бы, подумала Лейси, разглядывая на превосходном трехмерном экране красивую блондинку в натуральную величину. В отличие от предыдущего разговора в горах Чили сейчас шла двусторонняя передача изображения между двумя роскошными, полностью защищенными от прослушивания коммуникационными центрами отделений клуба «Саламандра» высоко в Альпах и здесь, в Чарльстоне, куда, несмотря на плотно закрытые двойные двери, с волнами тяжелого, как в джунглях, жара пробивался запах магнолий. Обе комнаты были обставлены одинаково – это позволяло не обращать внимания на границу, отделявшую реальность от изображения. Казалось, женщины разговаривают, разделенные двумя метрами, а не тысячью километров.

Защита от подслушивания осуществлялась обычным образом, через мозг двух попугаев, шифровальным устройством, которое невозможно перехитрить. Только теперь мозг птиц был непосредственно включен в сложную передающую систему, позволяя применять более сложную шифровку. Такая техника обеспечивала Лейси чтение по лицу собеседницы. Без специальных анализирующих программ.

Сочувствие – это только предлог, Хелен. Обдумывание закончено. Принято решение насчет предложения Пророка, верно? И вы знаете, что мне это решение не нравится.

Проверяя эту свою гипотезу, она сказала:

– Может, мне все-таки стоит прилететь? Для поисков я наняла самых опытных людей. Если останусь, буду путаться у них под ногами или сгнию в этой проклятой сырости. А там, у вас, отвлекусь, немного успокоюсь…

Задержка была совсем невелика, и поэтому Хелен Дюпон-Вонессен перебила:

«Точно так мы и подумали, дорогая. Отвлечься – вот что вам нужно. Поэтому у нас есть для вас задание. Оно гораздо больше соответствует вашему интеллекту, чем общение со скучными гномами-триллионерами. – Хелен улыбнулась своей обезоруживающей шутке. – К тому же это поможет вам оставаться ближе к району поисков на случай, если поисковики найдут… если вы им понадобитесь».

Лейси почувствовала, что ее мысли уходят от той ледяной точки, где она держала тоску по пропавшему сыну. Это помогло ей задуматься о другом и холодно проанализировать истинный смысл слов Хелен.

«Она даже не предлагает мне отправить на встречу в Швейцарии суррогат или представителя. Хочет полностью устранить меня из этого дела».

– Да? И что это за задание? – спросила Лейси.

«Представлять первое сословие, или по крайней мере нашу его часть, на пресс-конференции по поводу Артефакта в Вашингтоне. В конце концов, Лейси, разве это не в твоих интересах? Вот неожиданная кульминация всего, о чем ты мечтала, контакт с внеземной жизнью! Кто из представителей нашего класса лучше готов понять суть дела и его последствия?»

Лейси едва сдержала раздражение. Хелен предлагает ей работу ученого … как какому-то высоколобому наемному сотруднику из пятого сословия.

Конечно, предложение соблазнительное.

Хелен меня знает. Мне очень хочется увидеть этого знаменитого посланца из космоса.

Но дело в другом. У ее коллег-аристократов достаточно первоклассных ученых, работающих по этой теме, – либо на самой конференции в Вашингтоне, либо тех, кто внимательно наблюдает за поступающими данными, выдает резюме и советы прессе о последствиях полученного Послания-в-бутылке. О последствиях для всей планеты. Для шаткого, непрочного общественного договора. И для тех, кто сидит на вершине этой шаткой социальной пирамиды.

«Они уже приняли решение, – поняла Лейси, по-своему истолковывая напряжение в словах собеседницы и настороженное выражение ее лица. – Новость о контакте с межзвездной цивилизацией, должно быть, сильно их поразила, заставив ведущие семейства прийти к согласию. Они расстроены и охвачены паникой не меньше, чем одурманенные демонстранты в сотнях городов, призывающие к уничтожению Объекта Ливингстона».

Но триллионеры не участвуют в демонстрациях. У товарищей Лейси есть другие способы действий.

«Они решили присоединиться к Тенскватавате, к Пророку, – поняла она. – И к его Движению отречения».

Конечно, она понимала, что это означает. Новый подъем антиинтеллектуализма, подогреваемый политиками-популистами и СМИ – по крайней мере той их частью, которую контролируют две тысячи самых влиятельных семейств. Древнейшая разновидность игры: запугать массы «чужаками», – а кто лучше подходит на эту роль, чем пришельцы из космоса? Хорошенько запугать толпу, и та послушно пойдет за элитой, клянясь в преданности людям, восседающим на спинах лошадей. Или стоящим на палубах яхт. Наделяя их властью.

Лейси не возражала против этой части плана: еще до того как встретилась с Джейсоном, родители и учителя объяснили ей очевидное – демократия не свойственна природе человека. Феодальные отношения преобладают в обществе во все эры, при всех культурах, с первых дней записи истории на глиняных табличках. Это отражено даже в современных фильмах и популярной культуре. Миллионы потомков просвещенных революционеров сегодня питаются байками о королях, колдунах и тайных иерархиях. О сверхгероях и полубогах. О знаменитостях, королевских семействах и унаследованных привилегиях.

Эта кампания в СМИ уходит корнями в далекое прошлое. Прикормленные придворные мудрецы, от Конфуция и Платона до Макиавелли, от Лени Рифеншталь до Ханы Нити, все предостерегают от власти толпы, все учат необходимости благородного авторитаризма. В своей первой и единственной книге – распространяемой только внутри клайда – Джейсон приводил убедительные доводы в пользу newbless oblige…

…хотя Лейси иногда продолжали одолевать сомнения. Находило бы ее сословие эту точку зрения столь привлекательной, если бы само не входило в высшую касту? Платоновскую верхнюю корку?

О, безусловно, всеми людьми и всей планетой лучше будет руководить единая аристократия, чем разделенные на враждующие фракции десять миллиардов вспыльчивых, легко пугающихся «граждан» с ядерным и биологическим оружием. Просвещение нравится ей не из-за народного правления . Демократия – лишь неудачное и потенциально опасное следствие того единственного, что она по-настоящему ценит.