Грег Бир - Город в конце времен

Сам космос дряхлел, распадался… кое-кому казалось: умирал.

Век этого племени был долог – куда дольше, чем продолжительность существования Диаспоры, некогда разбросавшей людей до самых краев Вселенной, – ибо им удалось выжить на последних плотных островках из искусственных солнц, окруженных великой и все растущей пустотой. Таков был тогдашний статус-кво. Ранний космос теперь считался лихорадочно возбужденным, больным в своей расточительности, аномальным…

Век Тьмы, выпестованный геронтократией бессмертных, убежденных в своей исключительной мудрости, принял царственный венец и благородную мантию умиротворенной, пусть и ведущей к упадку зрелости.

И все же нашлись такие, для кого эти разбросанные крупинки островов в пучине мрака были далеко не достаточны. Меньшинство – не вполне здоровое, хотя и не страдающее от тлетворного благодушия – выразило готовность уйти в вояж, повернувшись кормой к теплу и свету оставшихся звезд. Им не давали ходу, если не сказать жестче – затыкали рты, задавливали числом… разве что физически не истребляли. Всего лишь горстке удалось прорваться, пожертвовать всем тем, что они знали, но приспособиться к условиям на последних рубежах космоса, среди рассыпающихся кладбищ отбросов и отчаянья на окраинах, удаленных от центра на триста миллиардов световых лет.

К изумлению геронтократов, там, в Далеком Мраке, буйно расцвели новые технологии. Дерзкие разведчики обнаружили возможности воспользоваться положительными сторонами некогда смертельно опасных швов и разрывов в пространственно-временном континууме, научились выкачивать чудовищные объемы энергии и пропитания из того, что большинству представлялось голой, дряхлой пустыней.

Эта последняя горстка первопроходцев сумела доказать, что способна не просто остаться в живых. Подкрепленные ресурсами, они процветали и плодились как никогда раньше. Своей могучей властью они поглотили либо просто уничтожили бывших угнетателей.

И возвели бесчисленные империи.

За Веком Тьмы последовал Триллениум – величайший период развития и приобретения знаний на протяжении всей памяти человечества, чей возраст неуклонно отщелкивался на костяшках времени. Нули набегали друг на друга – истории целых поколений создавались и пропадали бесследно, будто оплывали бесчисленные свечи. Все странности и отклонения слились в единое целое, и все формы жизни – как человеческой, так и иной – были приняты и улучшены, переопределяя тем самым формулу человечества, ведя к триумфу за триумфом, к возрождению за возрождением.

Не важно, что Вселенная непрерывно слабела и истончалась. Своими муками она обильно кормила питомцев – до тех пор, пока потомки человечества на самом краю обитаемого пространства не наткнулись на первые свидетельства существования Тифона.

Ушел миллиард лет на сбор убедительных доказательств – и несколько быстротечных миллионов лет на анализ и приблизительное осознание природы сего явления. Его извращенность дала толчок созданию целой сокровищницы новых наук и математических парадигм – и новых способов сойти с ума.

Никогда еще разуму не доводилось наблюдать что-либо подобное этой катастрофе. Не являясь ни пространственной локализацией, ни объектом, Тифон рос за счет пожирания дряхлеющего космоса. Кто именовал его патологией, кто – злокачественной опухолью, заразой, паразитом, агрессивной мембраной изменений. Некоторые же, напротив, считали его юным, еще не дисциплинированным феноменом, просачивающимся в руины отмирающего континуума.

Там, где растекался Тифон, царствовало нечто худшее, чем простое безмолвие. Узлы нынешней Вселенной распускались: пространственные маркеры врали, линии прямого видения таяли фракталами, информация растворялась в море новых переменных сингулярности – коллапс, стопаж, эндволи, контрперехваты, твист-складки, энигмахроны, фермионное тление…

И он рос быстрее, чем об этом могли сообщить сторожевые сигналы; он рос, раздирая состарившуюся матрицу, всасывая гниющую материю континуума, создавая не просто области мрака – они-то, по крайней мере, были знакомы, – а регионы непоследовательных, разнузданных, хулиганствующих основ мироздания.

Поговаривали, что там может случиться что угодно. Впрочем, вернее будет сказать, что – если верить мириадам отчетов – там происходило вообще все , доступное и не доступное воображению… и не только.

И вот этого даже самые закаленные и упрямые потомки детей Земли – последняя волна Диаспоры – вынести не смогли. С этим они не умели бороться. Большинство так и сгинуло.

Умопомрачительный масштаб и темпы катастрофы не знали аналогов в человеческой истории. Те, кто еще лелеял память о земной колыбели, отступили к древней планетарной системе, где разум – потомки хомо сапиенса, гибридные расы и иные союзники – ныне пытался укрыться на первородной планете, обретаясь под гаснувшим светом заново растормошенного солнца, в окружении последних умирающих небесных светил.

Те, кто ранее трансформировал себя в новые виды материи и энергии, были вынуждены сосуществовать в крайне стесненных, убогих условиях. Наступили смутные времена – тысячи столетий бессмысленного насилия: Войны за материальную массу.

А снаружи ярился свирепый Тифон – и выигрывал парсек за парсеком.

В каком-то смысле последняя глава истории Кальпы началась более миллиона лет тому назад, когда Ратуш-Князья, властвовавшие над последней дюжиной поселений Земли, приказали Сангмеру-Пилигриму доставить обратно бывшего гражданина по имени Полибибл, отыскав его в царстве Шен, – среди расы существ, напрочь отрицавших малейшую связь своих предков с человечеством. Сангмер пересек последние дороги свободного космоса, добрался до шестидесяти солнц Шена, нашел Полибибла в добром здравии, занятого проектами на величайшем из миров Ожерелья, – и отвез его на родину, лавируя среди грозных массивов бесхозных космосекторов, неся на борту знание, обретенное в ходе долгой работы с просвещенными шенянами.

Кроме того, Сангмер доставил на Землю чрезвычайно необычное существо по имени Ишанаксада. Кое-кто утверждал, что Ишанаксада является реликтом, последней представительницей своей расы, спасенной и выхоженной шенянами, затем предоставленной самой себе на несколько миллионов лет и, наконец, получившей новое обличие благодаря стараниям Полибибла. Все легенды того времени – хоть и разительно отличавшиеся друг от друга – сходились в одном: Полибибл удочерил Ишанаксаду, и на обратном пути (или вскоре по возвращении) она была помолвлена с Сангмером, которого осыпали богатыми подарками и наградами за опаснейшую и длительную экспедицию.