Джеймс Фрей - Вызов

– Твоя очередь, – произносит Сара.

Яго медленно стягивает с себя трусы. Ей хочется смотреть, но нельзя. Она закрывает глаза и вслепую водит руками по его коже. Она старается покончить с этим как можно скорее: почему-то ей кажется, будто она изменяет Кристоферу, хотя то, что она делает сейчас, продиктовано только практической необходимостью, да и с Кристофером они расстались.

– Чисто, – наконец объявляет Сара.

– Уверена? – спрашивает Яго, и в его голосе слышится легкая насмешка.

– Абсолютно, – быстро отвечает она и переходит к спине.

Во всем его теле не наберется и фунта жира, и под кожей отчетливо прощупываются длинные, сухие мускулы. Сара пробегает руками по его плечам. Теперь его сердце делает примерно 56 ударов в минуту. Сара знает, что это из-за нее, и ей это нравится. Ей приятно, что он, по-видимому, ощущает то же самое, что и она. Чувствует ее руки на своем теле, и это его возбуждает. «Почему-то, – думает она про себя, – это гораздо лучше, чем просто лапать друг друга».

Она внимательно осматривает шею Яго. У него там еще один шрам, такой же как на лице, плотный и фиолетовый. Сара медлит, размышляя, не туда ли Тиёко имплантировала чип. Но шрам слишком маленький, слишком глубокий, и Сара отбрасывает эту мысль. Ее руки движутся дальше, и жучок остается незамеченным. Сара пробегает кончиками пальцев по волосам Яго. Она замедляет движения, потому что почти закончила, а ей не хочется заканчивать – но все-таки приходится. Сара опускает руки, и ей грустно.

– У тебя тоже все чисто.

– Хорошо.

Мгновение они смотрят друг на друга, не понимая толком, что делать дальше и стоит ли что-то делать. Оба не уверены, что чувствуют одно и то же, – хотя это, без сомнения, так. Но тут из динамиков доносится объявление: самолет начинает посадку в Мосуле.

– Надо возвращаться на места, – говорит Сара, нарушая молчание.

– Иди. Я тоже сейчас приду.

– Отлично, – кивает она, открывая дверь, и быстро выходит из кабинки.

Она больше не хочет думать о его теле.

Но ничего не может с собой поделать.

Китай, Сиань, уезд Гаолин, Тунъюаньчжэнь, незарегистрированная подземная недвижимость, резиденция Лю

Ань перекатывается с боку на бок, проводя рукой по кровати.

По той половине кровати, на которой лежит Тиёко.

И открывает глаза.

Та часть кровати, на которой лежала Тиёко.

Хлоп.

Ань быстро садится. Он чувствует ее запах на подушке, но постель уже остыла.

В ванной ее нет.

Хлоп.

Который час? 1:45. 1:45 дня! С самого детства Ань никогда не спал больше четырех часов подряд. Но этой ночью, сегодня утром, сегодня днем, он проспал больше 15.

Хлоп.

Она ему что-то подсыпала?

Хлопхлоп.

Он спрыгивает с кровати и бежит по дому. На кухне – нет.

В кабинете – нет. Во второй спальне – нет. В кладовке – нет.

В гостиной – нет. Нет, нет и нет…

Хлоп.

Ань бежит в подвал, в эту камеру пыток для эпилептика, к своим компьютерам и телевизорам, клавиатурам и серверам, сетевым ботам и программам, агрегаторам и администраторам скриптов, DVD-резакам, коробкам и флешкам.

Здесь ее – хлоп — ее – хлоп — ее – хлоп — тоже нет.

СПАЗМ.

Он погиб.

Ань падает в кресло и смотрит на свои голые колени. Те уже начинают дрожать. Краем глаза он замечает свернутый лист бумаги, лежащий поперек клавиатуры. Поверх него, под углом, – чистый конверт с маленькими бугорками, выпирающими изнутри.

Хлоп. СПАЗМ. Хлоп.

Ань протягивает руку, открывает конверт. Заглядывает внутрь.

Чистый, толстый, аккуратный локон ее волос. Ань достает его, сжимает, подносит к носу и вдыхает аромат.

Он уже по ней скучает. И хотя он признателен за этот подарок, от него становится даже хуже. Чувствовать ее запах, но не иметь возможности увидеть или прикоснуться!

В конверте есть что-то еще. Ань заглядывает глубже и видит маленькие полумесяцы – обрезки ногтей. И целый ноготь большого пальца ноги, очищенный от кожи и кутикулы.

С пятном засохшей крови.

Ань прижимает волосы к щеке. Такие мягкие, такие мягкие.

Он закрывает конверт, берет листок, разворачивает.

Мой милый, дорогой Ань.

Мне очень жаль. Я надеюсь, ты сможешь меня простить. Я не могу до конца представить, как много для тебя значу. Но я хочу, чтобы между нами не было ни капли лжи. Тебя в этой жизни слишком много обманывали. Я не поступлю с тобой так. Больше никогда.

Вот правда: я собиралась переспать с тобой, чтобы сбежать. Я знала,

что мне уготовлена участь пленницы. Я не могла этого допустить.

Я лидирую в Игре и не хочу потерять преимущество.

Еще вчера мне и в голову не могло прийти, что я напишу подобные слова. Я думала, что просто уйду и никогда больше тебя не увижу.

Но вот – я пишу это письмо.

Ань смахивает настоящую слезу со слезы-татуировки в углу глаза и читает дальше.

Вчера, когда я проснулась, ты был для меня врагом. Я не могу объяснить, что произошло с тех пор. Но что-то произошло. То, как я на тебя действую, легко увидеть. Легко понять, что это, даже если непонятно почему. Но ты действуешь на меня тоньше. Ты был у меня не первым, Ань, так что дело не в этом. Тут что-то другое.

Что-то бесценное и редкое.

Такое, как ты.

Я знала о Последней Игре с самого рождения. Я – Игрок до мозга костей. Я люблю своих родителей, кузенов, теть и дядей, всех, кто учил и наставлял меня. Мы всегда были тихими созерцателями.

Мы не забывали об ответственности за Игру, но все-таки мы были счастливы. Меня никогда не били и не пытали. Да, мне бывало больно и трудно во время подготовки, как, безусловно, и всем нам, – но ничего подобного тому, что делали с тобой, я не испытывала.

Мне нравится жизнь, и я намерена выжить. Ты Играешь на смерть – я Играю на жизнь. Кто-то из остальных Игроков тоже Играет на жизнь. А кто-то, без сомнения, – на смерть. Но не так, как ты.

Я уверена, что ты уникален: из всех 12-ти ты такой один. И даже если причины тому чудовищны, страшны и извращенны, ты все равно уникален. Не забывай об этом.

Ты – жесткий человек, потому что тебе пришлось преодолевать невероятные трудности. Но со мной ты был нежен. И все это тоже в тебе есть: доброта, сочувствие, щедрость. Все это в тебе есть. Ты спал так спокойно и умиротворенно, когда я уходила. Я бы хотела, чтобы в Последнюю Игру играл именно тот мужчина, с которым я разделила постель.

Впрочем, играй, как хочешь. Я не буду тебя осуждать. Можешь меня ненавидеть, если тебе это нужно, но знай, что я никогда тебя не возненавижу. И если потребуется, я буду сражаться за тебя.