Роберт Шекли - Лабиринт Минотавра (сборник)

– Вас предупредят заранее.

– А где выпивка?

Глава 17

Разорвав помолвку с Артуром, Мими надеялась, что на следующий день он позвонит и будет подкупающе-униженно умолять передумать. И она планировала передумать, прочитав ему предварительно лекцию насчет его поведения вообще и по отношению к ней в особенности. Перевоспитание Артура было одной из ее излюбленных тем, и она ожидала предстоящего разговора с нетерпением. Но шли часы за часами, а Артур не звонил. Она впала в раздражение, затем в тревогу. До нее наконец-то дошло: случилось нечто выходящее за рамки ее понимания. Не ведая, как быть дальше, она позвонила Сэмми, и тот вечерком повел ее в «Слава Богу, пятницу».

– Ох, Сэмми, – проворковала Мими, прихлебывая коктейль «Рой Роджерс». – Те существа были чудовищны, совершенно чудовищны. Как только Артур мог впустить их к себе в дом?

– Постарайтесь понять – за их необычным поведением скрываются серьезные причины.

– Как это?

– Чудовищно – это единственное определение, которое современный человек может подобрать для божественного.

– Да неужели?

Сэмми подтвердил предыдущие слова кивком и продолжил:

– Наш век – не время для кротких персонажей из давнишних религий. Они сегодня не котируются. Боги, настоящие боги, – создания из кошмара.

– Не могу в такое поверить.

– Вы видели их собственными глазами.

– Да, видела, – согласилась Мими. – Ох, Сэмми, но ведь они ужасны!

– Такова новая реальность, – ответил Сэмми с самодовольством того, кто поставил себя в самый центр этой новой реальности. Мими на минуту примолкла. В ресторане гудели голоса, смутно жужжала музыка. Люди развлекались, сидя за столиками с напитками. Мими тоже хотела бы развлечься, но ни разу в жизни не разобралась, как именно. В ней воевали противоречивые эмоции: она боялась того, чего хотела, и хотела того, чего боялась. По натуре она была серьезной – а ей хотелось быть веселой, беспечной, даже беспутной. Артур представлялся ей неплохим компромиссом – такой же рассудительный, как она, никоим образом не легкомысленный. Однако его профессия, мифология, была странной, загадочной, возможно, даже опасной, – так Мими думала в начале знакомства. На нее произвели впечатление старые книги, собранные Артуром амулеты и талисманы – от них исходило невыразимое обаяние древности, и это ее возбуждало. Более того – хоть она не призналась бы в том даже Салли Джин, своей лучшей подруге, – она ощущала сексуальный трепет.

«Наверное, я дрянная девчонка, – думала она не без гордости, – если чувствую то, что чувствую». Но от правды не скроешься, а ей время от времени мерещилось – не постоянно, скорее короткими неподконтрольными вспышками, – что она сама стала служительницей некоего древнего запретного культа. Она воображала себя в кругу лохматых почитателей, стоящей у ревущего костра, обнаженной до пояса, с глубокими тенями под небольшими, но хорошо очерченными грудями, со струящимися по плечам темными змеистыми волосами, со сверкающими глазами… Бьют барабаны, завывают плаксивые флейты, почитатели впадают в умопомрачение, их руки тянутся к ней – и она тут же отсекает эти руки напрочь. Какая чепуха! Какое дурное, но возбуждающее видение! Ей пришлось преодолеть себя, чтобы вновь сосредоточиться на том, что говорил Сэмми, – тем более что он говорил небезынтересное.

– Времена древних культов возвращаются, Мими, – вещал Сэмми. – Все ведущие религии исчерпали себя, им конец. Они неплодотворны. А мы способны создавать. Мы заполучили настоящих богов, Мими! Быть может, они не обаятельны, зато они настоящие, они способны творить! И они вознаграждают тех, кто им служит…

– Тех, кто служит? – вяло переспросила Мими. – Не понимаю, на что вы намекаете.

Она ждала ответа, ощущая тот же непрошеный прилив сексуального возбуждения.

– Люди, многие люди будут служить им жертвоприношениями и танцами. Поклонников будет становиться больше и больше по мере того, как боги будут проявлять себя все активнее.

– Воображаю, как это будет выглядеть, – сказала Мими уклончиво.

– Вы же видели «Десять заповедей»? Картину крутят каждый год на Рождество.

– Видела, конечно. Чарлтон Хестон лезет на гору за священными свитками.

– Это не то, про что я подумал. Помните сцену, когда дети Израиля поклоняются золотому тельцу?

– О да. Шокирует.

– Возможно. Но и возбуждает, не правда ли?

Кадры из фильма вспыхнули в памяти, и Мими воскликнула:

– Я бы никогда на такое не согласилась!

– Вы могли бы быть жрицей во главе церемонии.

Она уставилась на него не мигая. Неужели он прочел ее мысли? Или в подобных фантазиях нет, в сущности, ничего необычного?

– Я? – удивилась она с неуверенным смешком. – По-вашему, я способна на это?

– Сами знаете, что да. Я видел вас танцующей, Мими. У вас удивительное чувство ритма. Лицо, фигура – все при вас. Вы могли бы стать великолепной жрицей.

Она запнулась, прежде чем продолжить мысль:

– Но эти языческие жрицы творили ужасные вещи!

Сэмми также ответил не сразу, тщательно подбирая слова:

– Если боги живут во плоти и если они впрямь чего-то хотят, так чему тут ужасаться? – Она смотрела на него во все глаза, щеки ее пылали. – И суть в том, что мы едва-едва сделали первые шаги. Все только зарождается, и сегодня возможны любые нововведения.

– Вы сказали «мы». Кто – мы?

– Я участник этого предприятия с самого начала. И вы тоже могли бы стать участницей, Мими. Если захотите.

– Не предлагаете же вы мне… Или вы всерьез?

Сэмми пригляделся к ней пристально. У нее дрожали пальцы. Она всегда догадывалась, что он проявляет к ней интерес, но младший маклер, кожа да кости, – ей-то что за выгода? Теперь он, однако, переменился, словно зарядился энергией этих странных богов.

Положив на столик двадцатидолларовую бумажку, Сэмми встал и подал ей руку.

– Здесь слишком шумно. Пойдем куда-нибудь, где можно поговорить без помех. Вам уготовано блестящее будущее, Мими. Вы можете стать для НОВТРЕЗАБа воистину незаменимой.

Она послушно пошла за ним к машине и даже не спросила, куда они едут. Накатило чувство, что перед ней раскрываются новые горизонты. Это пугало – но и завораживало, и даже очень.

Глава 18

Сделаем отступление, которое, как вскоре выяснится, будет иметь для нашего повествования огромное значение.

В то время, как с Артуром случилось то, что случилось, во Вселенной все шло себе спокойненько своим чередом. И вдруг она ощутила острую боль, обязанную своим возникновением сигналу, который Артур подал, сам того не ведая.

Какому сигналу? – спросите вы. Знайте, что когда смертные вступают в контакт с Божьим царством, Вселенная откликается на это маловероятное событие самым обычным из всех возможных способов – болью. Боль есть признак предполагаемого нарушения установленного хода вещей и их последовательности.