Вероника Рот - Мятежная

– Позади штаб-квартиры Альтруизма, – со смехом отвечаю я.

Мы идем по тротуару в темноте. Все остальные должны сейчас ужинать, я проверяла, но на случай, если мы на кого-то наткнемся, мы накинули сверху черные куртки, чтобы скрыть одежду цветов Товарищества. С непривычки я спотыкаюсь о трещину в бетоне.

– Куда это вы собрались? – слышу я голос Питера. Оглядываюсь. Он стоит на тротуаре, сзади нас. Интересно, сколько времени он следит за нами?

– Почему ты не со своей группой, не ужинаешь? – спрашиваю я.

– Я не в группе, – он похлопывает по руке, в которую я его ранила. – Травмирован.

– Ага, точно! – восклицает Кристина.

– Ну, честно говоря, мне не хочется идти в бой заодно с толпой бесфракционников, – говорит он, и его зеленые глаза загораются. – Поэтому собираюсь остаться здесь.

– Как трус, – с отвращением кривит губы Кристина. – Пусть остальные вместо тебя возятся.

– Угу! – злорадствует он. Хлопает в ладоши. – Счастливо вам сдохнуть.

Посвистывая, переходит через улицу и идет в противоположном направлении.

– Ну, его нам удалось отвлечь, – говорит Кристина. – Он не стал переспрашивать, куда мы идем.

– Ага. Хорошо.

Я прокашливаюсь.

– Значит, план таков. Немного дурацкий, правда?

– Он не… дурацкий.

– Ой, ладно тебе. Глупо верить Маркусу. Глупо пытаться прорваться через охрану из лихачей на воротах ограды. Глупо идти наперекор лихачам и бесфракционникам. А в сочетании первое, второе и третье… чушь, какой не бывало в истории человечества.

– К сожалению, это лучший план, который мы смогли составить, – замечает она. – Если мы хотим, чтобы все узнали правду.

Я доверила Кристине свои планы, когда решила, что наверняка погибну, так что надо бы ее послушаться. Я беспокоилась, что она не захочет идти со мной, но забыла, из какой она фракции. А выросла она в Правдолюбии, где истина превыше всего. Может, теперь она и лихачка, но мой опыт говорит о том, что в нас всегда остается след фракции, в которой мы родились.

– Значит, ты здесь выросла. Тебе здесь нравилось? – хмурится Кристина. – Думаю, что нет, если ты решила уйти.

Солнце клонится к горизонту. Мы идем. Мне никогда не нравился закатный свет, поскольку в нем район Альтруизма выглядел еще более унылым, чем в другое время суток, но сейчас монотонный серый оттенок меня успокаивает.

– Некоторые вещи я любила, другие – терпеть не могла, – отвечаю я. – А еще здесь было то, что я не ценила, пока не потеряла.

Мы подходим к штаб-квартире Альтруизма, прямоугольному бетонному зданию, точно такому же, как остальные дома в районе Альтруизма. Мне хочется зайти внутрь, вдохнуть запах старого дерева в зале собраний, но у нас нет времени. Мы ныряем в переулок рядом со зданием и идем к его задней части, где Маркус должен ждать нас.

Там стоит бледно-голубой пикап с работающим мотором. Маркус сидит за рулем. Я пропускаю Кристину вперед, и она садиться в середину. Я не хочу без особой надобности находиться рядом с ним. Кажется, моя ненависть к нему немного смягчает степень моего предательства по отношению к Тобиасу.

У тебя нет выбора , говорю я себе. Другого пути нет.

С этими мыслями я закрываю дверь и ищу ремень, чтобы пристегнуться. Нахожу лишь обтрепанный огрызок со сломанной пряжкой.

– Где ты нашел этот хлам? – интересуется Кристина.

– Украл у бесфракционников. Они их чинят. Завести его тоже удалось не сразу. И лучше избавьтесь от курток, девочки.

Я комкаю куртки и выкидываю их в полуоткрытое окно. Маркус включает передачу, коробка воет. Я готова к тому, что машина не тронется, когда он выжмет газ, но она все-таки едет.

Насколько я помню, дорога от района Альтруизма до района Товарищества занимает около часа, и от водителя требуется приличное мастерство. Маркус выруливает на одну из главных дорог и выжимает газ до отказа. Машина делает рывок вперед, едва минуя огромную дыру в асфальте. Я хватаюсь за приборную доску, чтобы удержаться на месте.

– Расслабься, Беатрис, – успокаивает Маркус. – Я не в первый раз за рулем.

– Я тоже многие вещи делала не один раз, но это не значит, что я делаю их хорошо!

Маркус улыбается, дергая руль влево, и мы не врезаемся в упавший фонарный столб. Кристина радостно гикает, когда машину подбрасывает на очередном куске хлама, будто мы сейчас развлекаемся.

– Еще одна глупость, а? – говорит она, перекрикивая шум ветра в кабине.

Я вжимаюсь в сиденье и стараюсь не вспоминать об ужине.

Когда мы доезжаем до ограды, то в свете фар видим лихачей, охраняющих ворота. На одежде четко видны синие нашивки. Я стараюсь глядеть на них со всей доброжелательностью. Не смогу убедить их в том, что я из Товарищества, если буду просто угрюмо таращиться.

Темнокожий мужчина с пистолетом в руке подходит к окну со стороны Маркуса. Светит фонарем поочередно на нас троих. Я прищуриваюсь и старательно улыбаюсь, делая вид, что мне без разницы слепящий свет и наставленные дула.

Члены Товарищества безумцы, если они действительно так думают и чувствуют. Или едят слишком много этого своего хлеба.

– Скажи-ка, что делает человек из Альтруизма в грузовике вместе с двумя девушками из Товарищества? – спрашивает мужчина.

– Девушки вызвались доставить в город продукты, – отвечает Маркус. – А я сопровождаю их, чтобы они были в безопасности.

– А еще мы водить не умеем, – ухмыляется Кристина. – Папа много лет пытался меня научить, но я до сих пор газ с тормозом путаю. Можешь представить себе, чем это кончилось бы! В любом случае, было очень любезно со стороны Джошуа вызваться проводить нас, иначе мы бы бесконечно таскали коробки, а они такие тяжелые…

– Ладно, понял, – лихач поднимает руку.

– Ой, конечно, извините, – хихикает Кристина. – Я просто думала, надо все объяснить, потому что вы были в таком недоумении, и неудивительно, поскольку нечасто попадается такой…

– Правильно, – говорит мужчина. – Вы вернетесь в город?

– Не скоро, – отвечает Маркус.

– Хорошо. Тогда проезжайте.

Он кивает другим лихачам, стоящим у ворот, и один из них набирает код на замке. Ворота разъезжаются в стороны. Маркус тоже кивает охраннику и выводит машину на побитую дорогу, ведущую в район Товарищества. В свете фар мы видим колеи, степную траву и снующих туда-сюда насекомых. В темноте справа я замечаю светлячков, вспыхивающих и гаснущих почти в ритме пульса.

– Ради всего святого, что это было? – спрашивает Маркус у Кристины через несколько секунд.

– Больше всего в мире лихачи ненавидят радостное сюсюканье Товарищества, – пожимая плечами, отвечает она. – Я решила, что достану его своей болтовней и он поскорее нас пропустит.

– Ты гений , – я улыбаюсь во весь рот.