Maurizio Dagradi - Критерий Лейбница

И вот теперь они были обезоружены и ударялись о стенки вертолета при каждом заносе. Единственное, что их спасало от падения за борт, была веревка, привязанная к талии и прикрепленная к ручке двери грузового отсека. Бортовое оружие было полностью разряжено, включая новейшее плазматическое оружие, которое теперь свисало наполовину расплавленным со своей подставки под брюхом вертолета. Это был первый прототип, и не предполагалось, что он должен непрерывно стрелять в течении долгого периода. Все это было только для того, чтобы постараться войти в контакт и сохранить позицию.

– Адамс! Готовься к спуску! – поступил громкий и ясный вызов в наушники пилота.

Именно в тот момент хвостовой винт вновь заколебался, но почти сразу выровнял равновесие, и пилот ответил:

– Готов, майор!

Под вертолетом в котловине с загнившей водой, пришедшей в движение в результате вращения лопастей, три близко стоящие фигуры стояли, обдуваемые потоком крутящегося воздуха, который яростно хлестал их.

Майор Камден беспрерывно стрелял по зарослям из полевого пулемета, держа его одной рукой, несмотря на его чрезмерный вес. Оружие было горячим и очень тяжелым. Солдат скалил зубы, сжимая его обожженными руками, палец находился на курке, глаза, налитые кровью, выражали жгучую и неутолимую ненависть, которая превращалась в поток пуль, вырывающихся из этого орудия смерти. Камден был весь покрыт кровью отчасти из поверхностных ран на груди и руках, но прежде всего кровью своих раненных товарищей, которых он должен был помочь перетащить к пункту сбора.

– Майор!

Камден с трудом расслышал крик девушки, которая старалась перекричать пулеметную очередь. Ногами, прочно увязшими в тине болота, она поддерживала подмышки темнокожего парня, который был без сознания. Лицо его было наклонено вниз и наполовину погружено в воду. Голова безвольно покачивалась, рот был полуоткрыт, глаза закрыты. Из большой раны торчали части внутренностей.

Девушка безнадежно взирала на лес, потом на раненного парня, потом на майора, который продолжал стрелять. Он был на пределе сил, волосы прилипли к голове от пота и грязи, покрывавшей все его тело цвета кофе с молоком, к которому прилипла пропитанная грязью одежда.

– Майор! – позвала она еще раз истерическим криком.

Камден крикнул ей в ответ, не прекращая изрыгать огонь в сторону леса:

– Сейчас у нас есть достаточно преимущества, чтобы позволить вертолету приземлиться! Адамс! Сейчас!

– Роджер 1, майор!

Адамс начал спускаться, но на высоте примерно шести метров хвостовой винт остановился, и вертолет начал самовращаться. Пилот безрезультатно постарался перезапустить винт, одновременно пытаясь подняться снова.

– Аварийная посадка! Отойдите оттуда! – крикнул Адамс.

Камден краем глаза взглянул на вертолет, неподдающийся контролю, и моментально оценил ситуацию. Не было времени убегать. Но в любом случае оказаться раздавленными вертолетом, который падал на них, было предпочтительней, чем отдаться зверской участи, что настигла бы их в лесу. Лицо его исказилось кривой насмешкой, а взгляд зажегся дьявольским огнем – выражение человека, который смотрел в лицо собственной смерти и бросал ей вызов. Он продолжал жестоко стрелять в темноту, больше не чувствуя боли от раскаленного железа и веса оружия.

Девушка тоже поняла ситуацию.

– Нет! – отчаянно крикнула она со всей силой, что в ней осталась. – Нет, нет, нет! Не сейчас! – всхлипнула она. – Мы так близко, так близко! Почему?! Почему?!

Она опустила взгляд на раненного парня, и душу ее наполнило безмерное отчаяние. Они теперь были в шаге от смерти.

Сердце ее затрепетало.

И в тот ужасный момент, когда она поддерживала своего парня, глядя на вертолет, который мог раздавить их в любой момент, слыша грохот пулемета, который выворачивал ее наизнанку, с ногами, до середины бедра погруженными в тину болота, ей в голову пришла мысль, которая давно была запечетлена в скрытых уголках ее памяти.

Она подняла лицо к небу и со слезами, бежавшими по щекам, которые хлестал пульсирующий ветер, порождаемый совершавшим аварийную посадку вертолетом, начала молиться.

– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, и на земле, как на небе…

“ Ты с нами, Рю,

Ты с нами.

Каждую ночь мы будем приходить к тебе на черное море.

И мы поймем, что ты там и ты ждешь нас

С твоими крепкими руками.

Ты поднимешься на лодку, как пена волны,

И с нашей стороны вместе с нами поднимешь сети,

Как это было в прошлые ночи,

Когда твои глаза и твоя улыбка

Наполняли нас радостью от встречи с бурей.. ”

Нобору

Все началось случайным образом, как это обычно бывает в таких случаях.

Студент Маррон собирался привести в порядок оборудование в одной из физических лабораторий университета Манчестера, раздраженно бормоча себе под нос по поводу всего того, что ему было оставлено ушедшим домой профессором Дрю.

– Приведи в порядок мою экспериментальную установку, Маррон, прежде чем уйдешь, ничего не работает! – приказал он.

Неужели нельзя было подождать до следующего утра? Сейчас уже поздно, с какого дьявола кто-то пришел бы проверять, наведен ли в лаборатории порядок или нет?

– Ну что же, – смиренно вздохнул Маррон, – путь физики проходит в том числе и через педантичность старых профессоров.

Он положил свой бутерброд с ветчиной на стальную пластину, являющуюся частью экспериментальной конструкции, куда он неосторожно бросил оберточную бумагу мгновением раньше распоряжения Дрю, потому что эта пластина казалась самым чистым объектом в лаборатории на тот момент.

Он собирался убрать первые приборы, когда пушистый рыжий кот, живший в лаборатории, молниеносным прыжком вскочил на рабочий стол, прошелся по клавиатуре компьютера, задев лапами некоторые микрометрические установки, и впился зубами в верхнюю часть бутерброда, а потом, наконец, спрыгнул на землю. На все это ему потребовались десятые доли секунды.

Маррон испустил сдавленный крик и принялся гоняться за котом, который мгновенно скрылся на вершине самого высокого в лаборатории шкафа.

Разгневанный студент остановился перед шкафом, размахивая кулаком в сторону кота и рассыпаясь в малоприятных комплиментах, но потом, будучи разумным человеком, оценил, что энергия, необходимая для возврата украденной еды, превышает энергию, которую эта еда ему даст, потому он успокоился и оставил в покое кота, раздумывая о том, что в каком-то смысле он того заслужил. Он бросил последний неодобрительный взгляд на кота и вернулся к рабочему столу.