Сборник - Немецкие сказки

Один из малюток подошел почти вплотную к нему, бросил шапку, но умный малый не двинулся. Он подумал: «Еще есть время, пусть маленький человечек приручится и сделается более смелым». Карлик, действительно, увидав, что ничего тут не поделаешь, взял шапочку, лежавшую совсем около мальчика, и отошел. Немного времени спустя, полетела другая шапка и упала вблизи мальчика. «Ого, – подумал он, – теперь посыплется целый дождь шапок», – но выжидал, пока третья шапка не упала ему прямо на руку. Цап-царап! – он схватил ее и живо сам вспрыгнул на ноги.

– Диебио! Диебио! Диебио! – громко закричал карлик, которому принадлежала шапка, своим тонким, трескучим, пронзительным голоском, – и весь карликовый мир завизжал и закишел кругом него.

Но мальчик надел шапку, сделался невидимым, и они ничего не могли поделать с ним. Тут они подняли все вместе жалобный визг и плач и стали просить невидимого вора, чтобы он во что бы то ни стало, возвратил им шапку.

– Во что бы то ни стало? – переспросил карликов умный малый. – Это для меня дело подходящее, мы можем сторговаться. Сперва мне только надо сообразить, в чем именно это «что» состоит. Прежде всего, спрашиваю: где мои братья?

– Они внизу, в недрах зеленых гор! – ответил карлик, которому принадлежала шапка-невидимка.

– А что они там делают?

– Служат нам.

– Так, они служат вам, а вы – мне. Живо! Подавайте их сюда! Их служба кончена, начинается ваша!

И вот подземные людишки должны были покориться земному человеку, так как обладанием шапки-невидимки он добился власти над ними.

Встревоженные и опечаленные карлики пошли теперь со своим повелителем к дверце, закрывавшей отверстие, которое вело внутрь зеленой горы; дверца со скрипом открылась, и все быстро исчезли за ней. Подземелье представляло из себя множество огромных палат, длинных галерей и маленьких комнат и каморок, приспособленных для различных потребностей карликов. Не успев еще хорошенько оглядеться, мальчик первым долгом приказал привести к себе братьев. Они явились, одетые как слуги, и закричали, увидав брата:

– Ах вот и ты здесь, наш милый, добрый брат, наш малыш!

Вот мы и все трое вместе, но теперь мы все под властью этих подземных духов и не увидим никогда ни света, ни земных лесов, ни цветущих полей!

– Милые братья, – возразил младший брат, – думаю, что и на нашей улице будет праздник. Подать сюда роскошные барские одежды для моих братьев и для меня! – приказал он карликам, крепко держа в руках драгоценную шапку-невидимку.

В одну минуту приказ его был исполнен, братья переоделись, и покоритель карликов велел подать обед, состоящий из самых изысканных блюд и лучших вин. Затем началось пение, музыка, театр и танцы – во всех этих искусствах карлики были большие мастера. Потом принесли роскошные постели для отдыха. После отдыха во всем подземном царстве зажгли великолепную иллюминацию, привезли хрустальную карету, запряженную чудными лошадьми, и братья поехали кататься по зеленым горам, чтобы осмотреть все, что было в них достопримечательного. Они проезжали по ущельям, усыпанным драгоценными каменьями, видели грандиозные водопады, любовались, как цветут металлы, подобно цветам – тут были и серебряные лилии, и золотые подсолнечники, и медные розаны, – все сияло блеском, роскошью и великолепием.

Наконец властелин карликов начал торговаться с ними из-за шапки-невидимки и предложил им следующие условия. Во-первых, он потребовал напиток из чудесных целительных трав, сила которых так хорошо была известна карликам; этим напитком он хотел исцелить больное сердце своего отца и вызвать в нем любовь ко всем трем сыновьям. Во-вторых, он потребовал такое сокровище, какое подобает подарить лишь царской невесте, – его он назначил отдать своей любимой сестре. В-третьих, он потребовал целый воз драгоценных каменьев и художественной утвари, какую только карлики умели изготовить, и еще целый воз золотых монет – ведь говорится: деньги каждого соблазняют, а братьям так хотелось от души пожить богачами. Затем он пожелал иметь для каждого из братьев по карете самого удобного устройства, с хрустальными стеклами, и чтоб к каждой карете было все необходимое: кучера, лошади, роскошная упряжь.

Слушая эти приказания, карлики только переминались с ноги на ногу, изгибались в три погибели, имели такой жалобный вид, что камень растрогался бы; но их стон и охи ни к чему не привели.

– Ну, если не хотите, – говорил грозный повелитель, – отлично, тогда мы остаемся у вас; здесь жить недурно, а я еще у вас всех отберу шапки-невидимки. Тогда увидите, что будет с вами, – убьют каждого, как только завидят. Этого еще мало! Взберусь я наверх, на землю, наберу жаб, да и пущу их на ночь в постель каждому из вас.

Лишь только повелитель произнес слово «жаба», как все карлики бросились в отчаянии на колени и завопили:

– Смилуйся! Смилуйся! Ради всего на свете, только не это! Только не это наказание! – Ведь жабы для карликов ужас и верная смерть. Вздыхая, согласились они на все и тотчас же отправились, чтобы добыть все требуемое и в точности исполнить повеления своего строгого властелина.

А между тем на мельнице угрюмого мельника дела шли неважно. Когда младший сын также ушел, старик заворчал:

– Ну, и тот пропал, словно сквозь землю провалился, – так-то оно всегда: расти детей, а они тебе спину поворачивают. Хорошо еще, что девочка со мной, мое сокровище, моя любимица!

Любимица же сидела смирно да плакала.

– Опять ты плачешь! – ворчал старик. – Думаешь, так я и поверил, что ты плачешь о своих братьях? О том несчастном убиваешься ты, который собирается посвататься за тебя. У него нет ни гроша, у меня ни гроша, – у нас всех троих вместе, значит, ни гроша. Слышишь ли, как мельница стучит? Не слышишь? Я тоже не слышу. Мельница стоит, я не могу работать, а ты не можешь ехать венчаться, или ты желаешь справить нищенскую свадьбу? Что скажешь на это?

Такого рода речи слушала дочь ежедневно и изводилась от своего тайного горя.

И вот в одно прекрасное утро три кареты подкатили к мельнице; малютки-кучера правили лошадьми, малютки-лакеи отворили дверцы карет; три красивые молодчика, одетые, словно принцы, вышли из них.

Множество прислуги стало возиться около других экипажей: снимали, разгружали, отвязывали ящики, тюки, тяжелые сундуки – и все это потащили на мельницу. Немые от удивления, стояли мельник и его дочь.

– Доброе утро, отец! Доброе утро, сестрица! Вот и мы явились! – вскричали все три брата разом. Однако ни отец ни дочь все еще не двигались и смотрели на них, выпучив глаза.

– Чокнемся же за наше возвращение, милый батюшка! – воскликнул старший сын, взяв из рук одного из лакеев бутылку благородного напитка, который он налил до краев в золотой бокал самой искусной работы и подал его отцу. Тот выпил, передал дальше, и все пили. Чудесная теплота разлилась по всем жилам старика, согрела его холодное сердце; теплота эта стала огнем, пылающим огнем любви. Отец заплакал, бросился обнимать сыновей, целовал и благословлял их. Тут явился и жених дочери, он тоже отведал чудесного напитка.