Мони Нильсон-Брэнстрем - Цацики и Рецина

– Не знаю, – сказал Цацики.

– Может, в палатку поиграем?

– Неохота. Надоело.

– Ладно, – согласилась Сара.

– Н-да, скучно, все одно и то же.

– Ага, – отозвалась Сара и открыла старый журнал про Бамсе, который Цацики забыл убрать.

Мамаша до сих пор выписывала «Бамсе». Медведь Бамсе был ее кумиром. Раньше они сами варили богатырский чудо-мед и Цацики верил, что от него становятся сильными. Тогда, в детстве, ему это очень даже нравилось, но в такие игры не принято играть, когда тебе десять, почти одиннадцать, и когда у тебя есть девушка.

Цацики казалось, что Сара немного грустит, но он устал все время целоваться. Ему было скучно! Вообще, иметь девушку было скучно. Особенно оставаться наедине. Вчетвером, с Элин и Пером Хаммаром, они могли хотя бы поиграть в салки, в прятки в темноте и всякое такое. Вдвоем в прятки не поиграешь. С Сарой они вечно не знали, чем заняться.

– Может, потанцуем? – с надеждой спросила Сара.

– Неохота. А ты хочешь?

– Нет, – ответила Сара. – Если ты не хочешь, то и я не хочу…

Они снова замолчали. Сара листала «Бамсе», Цацики смотрел в стену. Он хотел, чтобы Сара ушла домой, но сказать ей это, конечно же, не мог.

– Может, на компьютере поиграем? – предложил он.

– Ну-у нет, это скучно, – протянула Сара. – Пошли лучше к Рецине.

Кроме танцев и игры в палатку, Сара согласна была только возиться с Рециной. Она могла сколько угодно таскать ее на руках и менять ей памперсы.

– Иди сама, если хочешь, – сказал Цацики.

– А ты не обидишься? – спросила Сара.

– Да нет, чего мне обижаться? Могу и сам поиграть.

Мортен очень напрягал Цацики, но одно в нем было хорошо: он приносил домой от друзей кучу компьютерных игр. Мамаша такие никогда бы не купила. Покопавшись, Цацики нашел кое-что новенькое – с виду кровавое и прекрасное.

– Опять играешь? – спросила Мамаша.

– Смотри, какая отличная графика, – сказал Цацики. – Все прямо как настоящее.

– Как раз это и ужасно, – ответила Мамаша. – Стоит ли удивляться тому, что дети потом выходят на улицу и убивают друг друга?

– Да ладно, – отозвался Цацики. – Никто из моих знакомых никого не убил.

– Слушай, как ты вообще, а? – спросила Мамаша, понаблюдав немного за игрой, хотя Цацики знал, что компьютерные игры ее ни капельки не интересуют.

– Нормально, – сказал он.

– Почему ты не с Сарой?

– Она сидит с Рециной, а я хочу поиграть.

– Ты уже не так в нее влюблен, да?

Цацики покачал головой.

– Я так и подумала.

– Ей бы только целоваться, – вздохнул Цацики и нажал на паузу. – А мне это надоело. Что еще можно делать вместе?

– Кроме как целоваться? – спросила Мамаша.

– Кроме как целоваться по-французски, – уточнил Цацики.

– Целоваться по-французски? – ужаснулась Мамаша.

– А ты что думаешь? – рассмеялся Цацики.

– Я думаю… О господи, – вздохнула Мамаша. – Я думаю, что вам надо сделать перерыв в любовных отношениях. И не спешить взрослеть. Вот что я думаю.

– Согласен, – сказал Цацики. – Но сейчас я хочу поиграть. Пока!

– Ничего себе! – возмутилась Мамаша. —

А я как раз хочу поболтать. В кои-то веки у меня появилась няня. Сара так мило возится с Рециной.

– Ага, – пробормотал Цацики и подстрелил человечка, выскочившего из-за угла. – Но я хочу поиграть. Подвинься, я ничего не вижу. Ну вот, из-за тебя меня только что убили.

– Могу воскресить тебя любовным поцелуем, как в детстве, помнишь?

– Да не надо, – ответил Цацики. – У меня еще три жизни осталось.

– Пошли к тебе? – спросил после уроков Пер Хаммар.

– Нет, – сказал Цацики. – Я не успею. У меня сегодня карате, и я еду на метро.

– Жалко, – расстроился Пер Хаммар. – А мне что делать?

– Не знаю. – Цацики пожал плечами. Если бы Йоран был дома, они бы поехали на машине и взяли Пера Хаммара с собой, но сегодня на тренировку его обещал проводить Мортен. Рецина простудилась, Мамаша не хотела выходить с ней на улицу, а водительских прав у нее не было. Она стеснялась, что так и не научилась водить, и Цацики это немного веселило.

– У меня как-то никогда не было на это времени, да и машина в городе совершенно ни к чему, – оправдывалась она.

– Хотя сегодня она бы нам очень пригодилась, – Цацики подумал о красной «вольво», простаивающей в гараже, и о Мортене, который никак не приходил, хотя обещал вернуться сразу после уроков.

И вот Цацики стоял одетый в коридоре и нервно поглядывал на часы. Если Мортен не придет прямо сейчас, Цацики опоздает на занятия.

– Может, прогуляешь сегодня? – спросила Мамаша.

– Еще чего! У нас аттестация на носу, и мы повторяем ката. Я не хочу ничего пропустить. Можно я поеду сам?

– Ты уверен? – засомневалась Мамаша, качая на руках ревущую, горячую, как утюг, Рецину. Из-за насморка она не могла ни есть, ни спать.

– Конечно, – сказал Цацики. – Я же не малявка какая-нибудь.

– А вдруг ты заблудишься или тебя обидят? – волновалась Мамаша. – Нет, я провожу.

– Да ладно. Сам доеду! Раз уж я комнату смог убрать – значит, и в метро не потеряюсь.

– Be-e streetsmart , – сказала Мамаша и поцеловала его.

Английское выражение to be streetsmart означает «быть внимательным на улице». Это качество необходимо, если живешь в большом городе, говорила Мамаша. Город нужно уметь читать как книгу. Завидев кого-то подозрительного, сразу переходить на другую сторону, следить за своей сумкой и избегать неспокойных мест. Таких, например, как Центральный вокзал в Стокгольме.

Цацики был очень внимателен всю дорогу, пока ехал на четвертом автобусе до станции метро «Хурнстуль». Еще никогда он не чувствовал себя таким свободным и таким взрослым.

На платформе какой-то сумасшедший вдруг заорал во всю глотку, обрызгав Цацики своей противной слюной. Испугавшись, Цацики отбежал в сторону и встал рядом с тетенькой, доброй на вид. Тетеньки, как правило, все добрые, вот и эта тоже оказалась доброй. До самого «Аспуддена» они ехали вместе.

После карате Цацики спросил, не едет ли кто на метро в его сторону, но попутчиков не нашлось. До станции они дошли вместе с Хенриком. Хенрик был на год старше Цацики. Он рассказал, что в школе его дразнят толстяком.

– Потому я и стал заниматься карате, – объяснил он. – Чтобы стать сильным и немного подтянуть живот.

– Не обращай внимания, – сказал Цацики. – Ты классный. Ты чем-то похож на Деда Мороза, только без бороды. И щеки у тебя добрые…

– Да… – Просунув руку под куртку, Хенрик похлопал себя по животу. – Раньше я так любил свой живот. Теперь же я его ненавижу! Ну ничего, вот будет у меня черный пояс, они у меня получат.