Нил Стивенсон - Криптономикон

К началу войны Шойн на инвалидности и глушит себя таблетками. Уотерхауз проводит с ним столько времени, сколько разрешают врачи, потому что убежден: все, что произошло в голове у Шойна между той минутой, когда на него вывалили груду цифр, и временем, когда он закончил строить машину, – пример невычислимой функции.

Примерно раз в месяц Уотерхаузу повышают допуск, пока он не достигает высочайшего мыслимого уровня (или так он по крайней мере думает), то есть Ультра-Мэджик. «Ультра» называют англичане сведения, полученные от взлома немецкой шифровальной машины «Энигма», «Мэджик» – американцы то, что дает им «Индиго». «Ультра-Мэджик» – переплетенная подшивка документов с чередующимися черными и красными абзацами на титульном листе. Параграф номер три гласит:

НЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ НИКАКИХ ДЕЙСТВИЙ НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОЙ ЗДЕСЬ ИНФОРМАЦИИ, НЕВЗИРАЯ НА ЛЮБЫЕ ВРЕМЕННЫЕ ВЫГОДЫ, ЕСЛИ В РЕЗУЛЬТАТЕ ТАКОВЫХ ДЕЙСТВИЙ НЕПРИЯТЕЛЬ СМОЖЕТ УСТАНОВИТЬ НАЛИЧИЕ ИСТОЧНИКА.

Вроде бы все ясно? Лоуренс Притчард Уотерхауз не так в этом уверен.

…ЕСЛИ В РЕЗУЛЬТАТЕ ТАКОВЫХ ДЕЙСТВИЙ НЕПРИЯТЕЛЬ СМОЖЕТ УСТАНОВИТЬ…

Примерно в это время Уотерхауз делает открытие относительно себя: ему лучше всего работается, когда не отвлекают посторонние мысли, то есть примерно день после семяизвержения. Так что в порядке исполнения долга перед Соединенными Штатами он начинает помногу бывать в борделях. Однако на жалованье ксилофониста особо не разбежишься, поэтому он ограничивается тем, что эвфемистично зовется массажем.

…В РЕЗУЛЬТАТЕ… ДЕЙСТВИЙ… УСТАНОВИТЬ…

Слова привязчивы, как триппер. Во время массажа он лежит на спине, закрыв руками лицо, и бормочет про себя. Что-то его грызет. Он знает: когда что-то вот так грызет, значит, он, вероятно, скоро напишет новую статью. Но прежде надо сделать кучу поденной умственной работы.

Его осеняет во время битвы за Мидуэй, когда они с товарищами проводят по двадцать четыре часа у машин ЕТК, расшифровывая переговоры Ямамото, сообщая Нимицу, где точно будет японский флот.

Какова вероятность, что Нимиц обнаружит флот случайно? Вот вопрос, который наверняка задаст себе Ямамото.

Все это (странное дело) – вопрос теории информации.

…ДЕЙСТВИЙ…

Что такое действие? Да что угодно. Это может быть нечто очевидное, скажем, разбомбить японский военный объект. Все согласятся, что это – действие. Однако изменить курс авианосца на пять градусов – или не изменить – тоже действие. Или выдвинуть к Мидуэю ровно такие силы, которые нужны, чтобы отбить японское нападение. Или что-то гораздо менее драматичное, скажем, отменить операцию. В определенном смысле действием может быть даже полное бездействие. Все это в какой-то мере рациональный ответ командования на ИЗЛОЖЕННУЮ ЗДЕСЬ ИНФОРМАЦИЮ, и любое из этих действий может быть замечено японцами. Насколько хорошо японцы умеют вычленять информацию из шума? Есть ли у них свои Шойны?

…СМОЖЕТ УСТАНОВИТЬ…

Что, если японцы догадаются? И при каких именно обстоятельствах они вычислят НАЛИЧИЕ ИСТОЧНИКА?

Предположим, действие не могло произойти, если бы американцы не взломали «Индиго», – тогда для японцев это четкое свидетельство его взлома. Наличие источника – машины, которую построил Шойн, – будет установлено.

Уотерхауз верит, что американцы – не идиоты. Но что, если все не так просто? Что, если действие крайне маловероятно без знания шифра? Что, если американцам слишком часто везет?

Насколько смело можно вести игру? Игральные кости со свинцом, в которых всегда выпадают шестерки, распознаются в несколько бросков. Кости, в которых шестерки выпадают на один процент чаще, чем в обычных, распознать труднее – их придется бросать много дольше.

Если японцы будут попадать в засаду, если их собственные засады будут обнаруживаться заранее, если их торговые корабли будут натыкаться на американские субмарины чаще, чем подсказывает обычная вероятность, – как быстро они это заметят?

Уотерхауз пишет докладную, теребит начальство вопросами. Потом, однажды, получает приказы.

Приказы приходят, зашифрованные группами по пять случайных с виду букв, отпечатанных на синей папиросной бумаге для совсекретных телеграмм. Сообщение зашифровано в Вашингтоне с использованием одноразового шифрблокнота – медленного и муторного, в теории, абсолютно стойкого шифра для наиболее важных сообщений. Уотерхаузу это известно, потому что он – один из двух человек в Перл-Харборе, допущенных к их расшифровке. Второй – каперанг Шойн, но он накачан транквилизаторами. Дежурный офицер открывает нужный сейф и достает сегодняшний одноразовый шифрблокнот – лист миллиметровки, покрытый пятерками чисел. Числа выбрал секретарь в Вашингтонском подвале, тасуя карточки или вытягивая фишки из шляпы. Один такой листок держит в руках Уотерхауз, с помощью другого зашифрованы приказы.

Уотерхауз берется за работу: вычитает шум из шифрограммы и получает открытый текст.

Первым делом он видит, что гриф на сообщении не «сов. секретно» и даже не «ультра», но что-то совершенно новое – «УЛЬТРА МЕГА».

Дальше предписывается, чтобы он – Лоуренс Притчард Уотерхауз, – тщательно уничтожив это сообщение, со всей возможной скоростью проследовал в Лондон. Ему будут предоставлены любые корабли, поезда, самолеты и даже подводные лодки. Оставаясь служащим ВМФ США, он получит дополнительный комплект форменной одежды – армейский – на случай, если это упростит ему задачу.

Главное – он никогда, ни при каких обстоятельствах не должен попадать в плен к неприятелю. В этом смысле война для Лоуренса Притчарда Уотерхауза внезапно заканчивается.

Сеть вентиляционных шахт, огромная, как туннель под Ла-Маншем, и разветвленная, как всемирный Интернет, пронизывает толстые стены и потолки гостиницы. По приглушенному гулу можно догадаться, что где-то в ее недрах садятся реактивные самолеты, влачат цепи несчастные узники, извиваются клубки змей, кузнецы Железного Века молотят по наковальням. Рэнди знает, что система незамкнутая и сообщается с земной атмосферой, потому что внутрь сочатся уличные запахи. Вполне может быть, что в его комнату они попадают примерно за час. После двух недель в Маниле запахи служат для Рэнди чем-то вроде будильника. Он засыпает под запах выхлопных газов: транспортные условия в Маниле требуют, чтобы корабли загружались и разгружались строго по ночам. Манила раскинулась вдоль тихой спокойной бухты, которая служит неиссякаемым источником влажности; атмосфера – густая, полупрозрачная и теплая, как парное молоко – начинает светиться с восходом солнца. Полки бойцовых петухов в самодельных клетушках на каждой крыше, балкончике, в каждом дворе просыпаются и начинают кукарекать. Люди просыпаются и начинают жечь уголь. От запаха угольного дыма просыпается Рэнди.