Ги Бретон - Век распутства

На следующий же день на столе у Людовика XV лежало следующее письмо:

«У нашего государя есть верная и достойная подруга, настоящая помощница во всех его начинаниях. Наше самое большое желание – чтобы он с ней никогда не расставался. По характеру она очень добрая и, наверное, не обидит даже мухи. К тому же она богата. А та женщина, о которой сейчас много говорят при дворе 55, горделива от рождения. Ей будет мало одного миллиона в год – настолько, по слухам, она расточительна. К тому же она соберет в окружении короля всех родственников, сделает их герцогами, назначит губернаторами, маршалами, и они станут грозой для всех министров».

Эта далеко не лучшая уловка мадам Помпадур оказалась, как ни странно, удачной. Будучи весьма скупым, Людовик XV немедленно расстался с мадам Куаслен.

А несколько дней спустя мадам Помпадур в разговоре с мадам Оссе сказала:

– Прекрасная маркиза потерпела фиаско. Своим высокомерием она отпугнула короля. К то му же она запросила у него слишком много денег. А вы знаете, что король подпишет не задумываясь чек на миллион из казны, но не даст и сотни луи доров из собственного кармана.

Едва успела мадам Помпадур устранить со своего пути соперницу в лице мадам Куаслен, как группа враждебно настроенных к ней министров тут же предприняла попытку подложить в постель короля графиню Шуазель.

Однажды вечером военный министр граф д’Аржансон пригласил молодую женщину в рабочий кабинет Людовика XV, затем вышел, закрыв за собой дверь, и стал терпеливо ждать.

Поскольку из кабинета не доносилось ни звука, он рискнул заглянуть в замочную скважину – и его взору предстала согревшая его душу картина: на широком диване мадам Шуазель добросовестно выполняла возложенную на нее задачу.

Когда через несколько минут графиня вышла из королевского кабинета с растрепанной прической, что являлось своего рода доказательством одержанной победы, д’Аржансон с притворным беспокойством спросил:

– Ну как? Дело сделано?

– Да, – ответила графиня, – я ему понравилась, и он счастлив. А она будет немедленно изгнана из дворца: король дал слово.

Д’Аржансон поспешил поделиться счастливым известием с другими министрами.

Однако их радость была преждевременной: мадам Шуазель «отдалась как уличная девка и была быстро забыта, словно речь шла о простой шлюхе».

Не желая мириться с поражением, д’Аржансон обязал свою собственную любовницу, мадам д’Эстрад, соблазнить короля и занять место мадам Помпадур. Молодая женщина сразу же принялась за дело. В один прекрасный вечер, когда Людовик XV прилег отдохнуть на диван, слегка притомившись после сытного ужина, в комнату на цыпочках вошла мадам д’Эстрад и, быстро сбросив платье, легла рядом с королем.

Но государь, уже дремавший под воздействием винных паров, даже не повернул головы в ее сторону.

Тогда молодая женщина прибегла к средствам, которые быстро привели короля в нужное для нее состояние.

Чем она тут же и воспользовалась.

Увы, ее подвиг не был оценен по достоинству, так как протрезвевший на следующий день король ничего не вспомнил и прошел мимо нее, даже не поздоровавшись.

Заговор сорвался…

И хотя д’Аржансону время от времени удавалось укладывать в королевскую постель очередную знатную даму, ни одна из них не смогла уменьшить влияние маркизы Помпадур. Король все еще был страстно влюблен в свою любовницу и осыпал ее драгоценностями, дарил земли, замки и выполнял все ее просьбы.

Только маркиза могла развеять его тоску, когда король впадал в меланхолию. Во второй половине дня она проходила в его покои по потайной лестнице и под аккомпанемент клавесина исполняла арии из опер и модные песенки того времени.

Вечером они отправлялись в известные всем придворным «малые кабинеты» на ужин, на который приглашались самые близкие придворные. А ночью, по словам одного из авторов многочисленных «Хроник», «именно маркиза Помпадур была истинной королевой Франции».

С самоотречением, присущим настоящей христианке, Мария Лещинская мирилась с таким положением вещей. Доказательством тому служит история, о которой потом долго вспоминали при дворе. Однажды вечером мадам Помпадур играла с королевой в карты, когда часы пробили десять раз. Немного смущенная фаворитка попросила разрешения оставить игру.

– Конечно идите, – милостиво разрешила королева.

И мадам Помпадур, присев в глубоком реверансе, поспешила в королевскую спальню.

С некоторых пор влияние мадам Помпадур на все сферы государственной деятельности стало таким большим, что министры и сами были не прочь не только услышать ее мнение, но и получить от нее указания. А для короля она стала главным политическим советником.

В августе 1748 года войска под предводительством Мориса Саксонского вели успешные бои в Голландии, овладевая город за городом. Ситуация осложнилась до такой степени, что мадам Помпадур стала уже опасаться, что ее любовник отправится на войну, оставив ее на съедение ненавидящим придворным. Чтобы воспрепятствовать отъезду короля, мадам Помпадур решила склонить короля к заключению мира. Последующие события помогли ей добиться желаемой цели.

После взятия Маастрихта Мария Терезия в панике запросила мира. Франция, которой в ту пору принадлежали Нидерланды, оказалась в самом выгодном положении и на переговорах могла себе позволить быть неуступчивой, чтобы добиться более выгодных условий. Стремясь как можно быстрее заключить мир, мадам Помпадур посоветовала королю не выдвигать никаких требований и вернуть противнику все захваченное, вплоть до военного имущества.

Результатом переговоров стало подписание бездарного Ахенского мира 56, условия которого возмутили буквально всю Францию. Но в то же время были и такие придворные, которые поспешили поздравить фаворитку с одержанной победой. И одним из них был Вольтер, написавший следующие слова:

«Необходимо признать, что Франция может поздравить себя с этим миром. С удивлением французы узнали, что это плод настойчивой деятельности молодой дамы самого высокого ранга, которая повсюду славится своей красотой, особыми талантами, умом и завидным положением. У Европы такая судьба, что начало этому затянувшемуся конфликту было положено одной женщиной, а конец – другой».

Это совсем не делающее чести писателю письмо наглядно доказывает, какого могущества достигла мадам Помпадур, что ее уже поздравляли даже за явные промахи и ошибки.

Да, именно к этому времени маркиза достигла вершины своего могущества: у нее было больше влияния на короля, чем у принцев крови. «И только одна сила, – писал Пьер де Нолак, – оказывала противодействие маркизе, сила, еще неокрепшая, но уже заметная, чье влияние на решение вопросов государственного устройства возрастало из года в год. И такой силой, на которую не распространялась власть маркизы, было общественное мнение. Сначала благоприятное или безразличное, теперь оно было настроено против фаворитки. Направляемое весьма ловкими людьми, оно ставило ей в вину все ошибки правительства и приписывало ей всю ответственность за всеобщее недовольство народа» 57.