Ги Бретон - Век распутства

«С утонченным кокетством, – писал Сулави, – она сделала вид, что хочет скрыться в толпе после того, как нечаянно или умышленно обронила свой платок, который тут же был учтиво подхвачен королем. Людовик XV но смог из-за стоящих вокруг него придворных передать платок в руки дамы и бросил его через их головы с самым учтивым видом. Со всех сторон послышался шепот: “Платок брошен”. Это был первый успех мадам д’Этиоль. Ее соперницы же были обескуражены» 45.

Молодая женщина, обратившая на себя внимание короля в разгар бала, была голубоглазой блондинкой. По словам современников, у нее «было свежее и нежное личико, покрытое прозрачной бледностью, словно после любовных утех», а взгляд был полон очаровательного лукавства.

Общее впечатление портил маленький досадный недостаток: бескровные бледные губы. Сулави писал: «Она так часто их покусывала, что, видимо, повредила мелкие артерии, и этим, возможно, объяснялся их желтовато-серый цвет в тот момент, когда она забывала прикусывать их зубами».

Но, в конце концов, к такой окраске губ вполне можно было привыкнуть, а некоторые мужчины даже находили особую прелесть в бледных губках…

После того как король отошел от мадам д’Этиоль, на нее устремили пылающие от ненависти взгляды все присутствовавшие на балу-маскараде женщины, пытаясь отыскать в ней какие-либо изъяны. Придворные красавицы в первую очередь были уязвлены тем, что король предпочел им простую горожанку! И из какой семьи! Мадам д’Этиоль звали Жанной-Антуанеттой Пуассон. Она не была дочерью торговца мясом, как часто утверждают некоторые историки, а родилась в семье мелкого служащего Франсуа Пуассона, занимавшегося поставкой продовольствия для армии, что, в общем-то, не намного престижнее. Он родился в 1684 году в семье ткача в Лангре. В возрасте двадцати лет Франсуа покинул родительский дом и последовал в качестве возчика боеприпасов за армией маршала Вийара. Во времена Регентства он уже был одним из главных помощников братьев Пари. Но в 1725 году Франсуа оказался замешанным в махинациях с продовольствием, ставших предметом расследования интендантской службы армии. В Париже даже поговаривали, что его «своевременная» высылка из столицы позволила ему избежать тюрьмы…

Что же касается его супруги, мадам Пуассон, то эта дама вела такую бурную личную жизнь, что позволило братьям Пари долго оспаривать отцовство Жанны-Антуанетты.

Когда девочке исполнилось восемь лет, мадам Пуассон вдруг заметила необычную красоту своей дочери и воскликнула:

– Вот лакомый кусочек для короля!

И с тех пор девочку стали называть маленькой королевой.

Через год мадам Пуассон отвела дочь к гадалке, которая без тени сомнения в голосе заявила:

– Ты будешь любовницей короля 46. Предсказание чрезвычайно обрадовало все семейство Пуассон.

В 1741 году, в возрасте двадцати лет, Жанна-Антуанетта вышла замуж за Шарля-Гийома Ленормана д’Этиоля. И с первого дня своего замужества она не переставала мечтать о том, как попадет во дворец, где жил монарх, и станет его любовницей.

Еще при жизни мадам Шатору, задолго до бала-маскарада, Жанна-Антуанетта пыталась несколько раз обратить на себя внимание Людовика XV. Во время королевской охоты в лесу Сенар она прогуливалась в изысканном наряде по просеке, по которой должен был проследовать государь. Но все старания юной особы были напрасны.

Однажды вечером король, возвращаясь с охоты, посетил замок д’Этиоля и оставил хозяину дома в подарок оленя. Обрадовавшись такому знаку внимания, господин Ленорман повесил рога в своем кабинете, а Жанна-Антуанетта расценила королевский подарок как счастливое предзнаменование…

С этого дня она поверила в свою судьбу.

После того как мадам д’Этиоль уронила платок на балу-маскараде, ей не пришлось долго ждать приглашения короля. Людовик XV послал за ней своего камердинера Вине, к тому же оказавшегося ее двоюродным братом. И «лакомый кусочек» был препровожден без промедления в Версаль, и в тот же вечер мадам д’Этиоль уже лежала в гостеприимной постели монарха…

Увы! Есть области, где даже монарх не всесилен. У Людовика XV, по выражению Морепаса, произошла осечка, и он не смог насладиться прелестями своей новой подруги. И мадам д’Этиоль пришлось смириться с такой неприятностью и попытаться по возможности скрыть от окружающих свое разочарование.

Но на следующий день весь двор уже знал о неудаче короля, а некоторые шутники уже распевали следующий куплет:

А ведь бедняжка ждала этого события с девятилетнего возраста!

Несколько дней спустя к государю, к счастью, вернулись покинувшие на какой-то момент силы, и он смог продемонстрировать мадам д’Этиоль на широкой королевской постели переполнявшие его нежные и пылкие чувства, которые были оценены его новой любовницей по достоинству…

Людовик XV в свою очередь был в восторге от Жанны-Антуанетты, которая, «несмотря на природную холодность, по словам Сулави, была весьма изобретательна в постели». Однако у мадам д’Этиоль не было уверенности в завтрашнем дне. Она хорошо понимала, что весь двор – дофин, высшее духовенство, министры – должен ополчиться против нее. Зная слабохарактерность короля, она опасалась своей скорой отставки еще до того, как станет всеми признанной фавориткой.

И вот тогда в ее голову пришла, как ей казалось, гениальная мысль: Жанна-Антуанетта отправила Людовику XV письмо, в котором сообщила, что ее муж чрезвычайно ревнив, злые люди непременно донесут ему о постигшем его несчастье и что в будущем ее ждет неминуемая расплата. И она попросила у короля защиты.

Простодушный король пригласил свою новую любовницу укрыться в Версале…

Ее не надо было просить дважды.

Пока она устраивалась в бывших покоях мадам де Майли, господин Турнэм, естественно бывший на ее стороне, сообщил Ленорману д’Этиолю, что его жена стала любовницей монарха:

– Ее охватила такая безудержная страсть к королю, что она не смогла побороть свое чувство. Вам ничего не остается, как подумать о разводе.

При этих словах боготворивший Жанну-Антуанетту супруг едва не лишился чувств. Придя в себя, он было схватился за пистолет и заявил, что за свою жену готов биться с королем на дуэли. Турнэму ничего не оставалось, как обезоружить незадачливого супруга и попытаться его образумить. Убитый горем, д’Этиоль на следующий день покинул Париж.

Освободившись от ставшего ей помехой мужа, мадам д’Этиоль вздохнула с облегчением. Одна часть пути наверх была пройдена. Теперь ей осталось сделать самое трудное: заставить двор признать ее фавориткой короля. А задача эта была не из легких. Ее слишком свободные манеры, вульгарная речь простой парижанки из мелкобуржуазной среды, «воспитанной улицей», как писал Морепас, не могли прийтись по душе королевским придворным. Они были в самом деле шокированы, услышав, как фаворитка называет герцога Шону «мой поросеночек», аббата Берии – «мой голубок», а мадам д’Амбрион – «моя неряха».