Джулия Грегсон - Пряный аромат Востока

Над головой Тори прошуршал поток абрикосового шелка. Ей даже стало холодно.

«Ты могла бы стать красивой, если бы приложила усилия», – вот что постоянно твердила мать.

Надев платье, Тори села за туалетный столик. Теперь на нее глядели три версии ее лица. Она выдвинула ящичек и рядом с заколками для волос и пудреницей с пуховкой из лебединого пуха нашла пачку сигарет. Прищурив глаза, она вставила сигарету в длинный мундштук из слоновой кости и закурила. Допила бокал и щедро полила себя духами «Шалимар» из граненого флакона с кисточкой на крышке.

Намазала губы помадой, посмотрела на себя в зеркало и в конце концов сказала: «Я не хочу быть такой, как ты, мамочка, я правда не хочу».

Отец, искавший свои тапки, зашел в спальню и увидел ее плачущей. Впервые за много лет он обнял ее и утешил.

– Пожалуй, тебе все-таки лучше поехать в Индию, – сказал он. – Сегодня вечером я поговорю с ней.

Но теперь Тори снова чувствовала себя шатко, неуверенно, и это ее раздражало. Только на этот раз это был Фрэнк, а вся проблема заключалась в том, что она ужасно влюбилась в него. Когда он спросил у нее, самым небрежным образом, есть ли у них с Розой планы на Порт-Саид, она сидела в баре и болтала с Джиту Сингхом. Джиту, молодой махараджа, возвращался из Оксфорда; ходили слухи, что у него как минимум двенадцать слуг, в ведении которых находятся его безупречные костюмы, бумага для письма и его особенная еда. Рядом с ним Фрэнк, только что отработавший свою пятичасовую смену, выглядел прелестно помятым и взъерошенным. Фрэнк сказал, что освободится на следующий день только к двенадцати часам и, может, они все встретятся, выпьют и посидят в ресторане. Когда он улыбнулся, она почувствовала, как вспотела ее рука, державшая бокал, и как защемило сердце. Теперь она каждый день ждала его появления, заранее репетировала забавные глупости, которые скажет ему. Только вчера он гулял с ней по палубе и, между произнесением полагающегося вежливого «доброго утра», вполголоса бормотал скандальные сплетни о жизни других пассажиров. «Убил лучшую подругу жены в минуты грязной страсти», – сказал он, когда они прошли мимо майора Скиннера, спокойно метавшего с семьей кольца в цель. «Главарь кровавой банды торговцев опиумом», – сказал он по поводу мисс Уорнер, которая в это время сидела в шезлонге и читала Библию.

– Ну, это мысль, – ответила она, когда он сказал ей, что они могли бы поехать из Порт-Саида в Каир. – По-моему, это интересно и забавно.

Она гордилась своим самообладанием, потому что отвечала Фрэнку так, словно у них с Розой была масса других, не менее интересных предложений.

– Завтра в десять утра я зайду в контору старшего стюарда, чтобы забрать почту, – сказал он. – Тогда вы и сообщите мне о своем решении. Раньше и не нужно.

Как просто.

– Эй, ягодка моя, – послышался из замочной скважины голос Розы, – у меня есть шансы попасть в ванную до того, как мы прибудем в Бомбей?

– Боже! – завопила Тори. – Сколько времени?

– Не беспокойся, всего лишь девять, но лучше заканчивай свои процедуры и выходи. Посмотришь на Порт-Саид – тут милые человечки на лодках продают всякую всячину. Мне не терпится сойти на берег.

Через пятьдесят минут Тори увидела его возле каюты старшего стюарда.

– О, Фрэнк, привет! – Она с досадой поняла, что ее губы растянулись в глупой улыбке. – Как спалось, хорошо?

Ох, какой оригинальный вопрос.

– Я почти не спал, – ответил он. – Было много вызовов, и пришлось повозиться.

– Скандалы?

– Да, полно, – ответил он. На его челюсти снова запульсировал маленький желвак, так нравившийся Тори. – Но я не имею права рассказывать тебе об этом, по крайней мере, до тех пор, пока не опрокину в глотку в баре «Виндзор» хотя бы три коктейля с гренадином.

– Ужас, – сказала она. – Ну, ты можешь выпить один коктейль, потому что мы едем.

– Я не освобожусь до ленча, – сказал он, – но я нашел для вас хорошего шофера; он привезет вас на вокзал к четверти первого, когда отправляется поезд. Через четыре часа мы прибудем в Каир. Ленч поедим в поезде. Утром у тебя будет время на покупки, если они тебя интересуют.

Глядя на его загорелую руку, она почувствовала тепло в груди. Фрэнк был гораздо мужественнее, чем бледный и артистичный Пол Таттершел. Скорее бы эти руки обняли ее.

Когда она спустилась вниз, Вива с Розой уже были на палубе А, готовые покинуть пароход. День был ослепительно яркий, небо голубое, гавань была набита маленькими лодками, в которых приплыли к пароходу местные мужчины со своим товаром. Смуглый египтянин кричал по-птичьи и вынимал из-под подмышек птиц; мальчишки ныряли за монетами.

Дул резкий ветер. Придерживая подол зеленого платья, Тори, восхищенная представшей картиной, наклонилась через борт суденышка. И тогда произошло нечто неожиданное и неприличное.

– Мамочка, миссис королева, взгляни сюда! – Маленький человечек с руками, унизанными браслетами, крикнул эти слова Тори из лодчонки. – Мамочка купит! – Он заискивающе наклонил голову набок и одарил Тори белозубой улыбкой.

Это был самый обнаженный мужчина, которого она когда-либо видела – на нем не было ничего, кроме половинки носового платка, привязанного веревочкой к талии.

– Да, пожалуйста, мамочка! Миссис королева. Очень хорошо.

Они с Розой захихикали, но внезапно замолкли. Порыв ветра отогнул тряпочку в сторону; Роза, Вива, мисс Сноу и бригадир Чарли Хотингтон увидели каштановую трубу, окруженную пышными рыжеватыми волосами. Нечто чудовищное. Мисс Сноу завизжала. У Тори пересохло во рту. «Так вот она какая, – подумала она, – загадочная часть мужского снаряжения, ради которой пересекают континенты и разрушают жизни». Роза, державшая в руке письмо от Джека, с ужасом отвернулась.

А Тори, прекрасно знавшая, о чем она думает, сжала ее руку. Замужество – огромный шаг в темноту, вообще-то, если подумать, пугающий шаг.

Через семь часов Тори, Вива, Роза и группа их друзей с парохода уже сидели в баре «Виндзор» в каирском отеле «Шепард». Они утонули в мягких креслах, сделанных из старых бочонков, а вокруг них лежали пакеты с «пустячками», как их называл Фрэнк: кусок вышитой ткани и шляпа от солнца, украшенная по краю страусиными перьями – для Тори; медный поднос для нового дома и ремень для будущего мужа – для Розы. Ремень оказался очень пахучим, из-за чего Роза уже переживала. Вива купила блокнот для записей с верблюдом на крышке и бумагу, пропитанную благовониями, которая при горении издавала приятный запах.

– Как божественно снова оказаться на терракоте, правда? – воскликнула Тори, оглядываясь по сторонам.

– Дорогая моя, по-моему, ты хотела сказать на terra firma [20] На твердой земле (лат.). , – заметил Найджел.