Анна Ледовская - Пряный аромат угрозы

© Ледовская А.А., 2019

© Издательство ИТРК, издание и оформление, 2019

Ну вот мы и пришли к этому… Рубеж, черта, пропасть. Сколько раз мы говорим о них, играя словами, драматизируя, не думая о том, что это может случиться в реальности. Но мы не понимаем, что значит «столкнуться со смертью», пока не встречаемся с ней буквально, лицом к лицу.

Как встретилась я.

Не знаю, померкнут ли когда-нибудь воспоминания об этом моменте, поблекнут ли яркие краски, сотрется ли в памяти хотя бы частица, тысячная доля мгновения, – не знаю, но думаю, что никогда.

Никогда.

А самое страшное – это когда ты признаешься, что ждал этого. Подспудно, подсознательно, не давая себе отчета. Так произошло и со мной. Мне было страшно, но я старалась об этом не думать, как делал бы каждый на моем месте, из чувства самосохранения.

Но я ждала…

И вот я стою посреди комнаты, полной людей, но для меня их словно нет. Я не чувствую их поддержку, не верю, что кто-то из них может мне помочь. Но мне кажется, что я не ощущаю страха, хотя, возможно, переживаю последние минуты своей жизни. Сейчас, в этот самый момент, стоя перед черным дулом пистолета, глядя в глаза любимому человеку.

Глядя в глаза смерти…

В тот день я опоздала – в метро был жуткий коллапс. Вся в мыле я ворвалась в офис, держа в нетвердых руках бумажный стаканчик с кофе. Ноги тряслись, поступь была неровной. Один неверный шаг, поворот или просто вздох – и я могла запросто оказаться на полу. Что бы это повлекло за собой, даже страшно представить. Брюки были и так далеки от совершенства: февральская оттепель в Москве не оставляет шансов. В этот день на утро было назначено совещание у генерального. Что ж, лучше объясниться с ним, чем хотя бы встретиться взглядом с непосредственным руководителем. Но мне повезло еще больше: первым, кого я встретила, оказалась Настя, которая буквально бежала куда-то с целой стопкой бумаг. Они вываливались из ее рук, а она хватала их на лету и бурно ругалась себе под нос.

– Настена!.. – крикнула я.

– Элина, вот ты где! Ты знаешь, что Фридман уже там, в конференц-зале? Рвет и мечет!

– А это еще почему?

– Ну как почему – ничего не готово, а французы уже завтра будут здесь. Он же должен все знать, а половина управлений не предоставили отчеты…

– Да он и так все знает.

– Ага, как бы не так…

Мы забежали в конференц-зал вместе. К тому моменту я успела скинуть пальто и выбросить пустой стаканчик в урну. Улыбаясь всем собравшимся, я сделала вид, что помогаю Насте разобрать бумаги. Кажется, пронесло…

Через пятнадцать минут все заняли свои места. Совещание началось.

Для того чтобы все встало на свои места, я попытаюсь кратко описать всех действующих лиц, а также ситуацию, в которой я тогда оказалась.

Я работала менеджером по коммуникациям в фармацевтической компании «ЕвроФарм». Не буду вдаваться в подробности по причинам, которые будут совсем скоро понятны, скажу только, что в то время мы как раз были на грани заключения сделки с французской компанией, гораздо крупнее нашей. Французы хотели обосноваться на российском рынке, а мы – заполучить иностранного партнера. Разумеется, у иностранцев были и другие варианты сотрудничества, но наш генеральный директор смело утверждал, что у нас есть все шансы на успех.

Генеральный директор, Борис Фридман, – человек на своем месте. Справедливый руководитель и уважаемый человек. Еврей (кстати, как и я). Пятьдесят семь лет. Женат. Жена стерва (насколько мы все знали…).

Его заместитель, Софья Леонидовна, составляла с ним прекрасную пару (в деловом смысле, разумеется, хотя многие считали, что не только). Примерно ровесница Фридмана. Тоже еврейка. «Продвинутая», как называли ее младшие сотрудники. Я никогда не боялась приходить к ней со своими идеями и сомнениями. Она ценила людей, а не их пресловутый опыт и связи. Можно сказать, что с высоким начальством мне крупно повезло.

А вот в остальном все оказалось с точностью наоборот.

Игорь Сладков – мой непосредственный начальник… Сложно охарактеризовать его – особенно сейчас. Хорошие слова как-то не приходят на ум, а плохих определенно недостаточно в моем лексиконе, чтобы описать его истинную сущность. Впрочем, я могу быть очень субъективной – ведь были в нашем коллективе сотрудники – а особенно сотрудницы, – которые считали его верхом совершенства (а возможно, и блаженства). Бытовало мнение, что он переспал со всеми представительницами женского пола в нашей команде. Кроме Софьи, конечно. И меня. Этого-то он и не мог мне простить. И, наверно, из-за этого все и вышло…

Мелочный, дотошный, мстительный, замечающий и запоминающий каждый недостаток, чтобы потом использовать его в своих целях. Готовый на все, чтобы выслужиться перед высшим руководством – и речь идет даже не о Борисе Фридмане, а о людях гораздо выше, кто поставил его сюда и прикрывал все его гнусные делишки. Поэтому он и чувствовал себя почти неуязвимым. Все его прихоти неукоснительно исполнялись. Никто никогда не говорил ему «нет». Никто…

Кроме меня.

Кто знает, может, я подписала себе приговор, когда поговорила с ним в первый раз, при приеме на работу. Он одобрил мою кандидатуру, не колеблясь. Интересно, на что он рассчитывал? Одно точно: приглянулась я ему не как перспективный работник. Почти сразу он начал постоянно намекать на это . Сначала я могла просто невинно отшучиваться, не придавая этому большого значения. Но очень скоро все перестало казаться смешным. Его намеки становились откровенно возмутительными и… грязными. Да, после разговора с ним мне хотелось срочно принять ванну – желательно погорячее и с сильно пахнущей пеной, чтобы смыть всю грязь. Многие сотрудницы смотрели на меня как на зачумленную. А одна прямо сказала: «У тебя что, убудет? А там смотри – продвинешься…»

Но в общем и в целом компания мне нравилась. До этого я работала в одной небольшой фирме, которая не могла дать мне многого. Я быстро ушла оттуда. А на компанию «ЕвроФарм» делала большие ставки. Помимо того, что должность почти полностью соответствовала моим требованиям и прожектам (я окончила иняз, а потом факультет международных отношений), компания решила выходить на международный рынок (как раз незадолго до моего поступления на должность менеджера по коммуникациям), что делало ее для меня еще более заманчивой. Не успела я завершить испытательный срок, как Фридман с Софьей вызвали меня в кабинет и нарисовали весьма радужные перспективы. А год назад сделали официальное заявление: «Менеджер по коммуникациям – это только начало. Мы будем развивать международный отдел. Сейчас мы начнем сотрудничать с французами, завтра с кем-нибудь еще… Ты запросто сможешь возглавить отдел, девочка».