Ниам Грин - Cекрет Коко

– Могла бы и раньше сказать, – укоряю ее я.

– Не была уверена, что ты одобришь мой выбор. В том смысле, что ты обожала дедушку, а Карл – первый мой мужчина с тех пор…

– Рут! – Я бросила в ее сторону испепеляющий взгляд.

– К чему я веду: надеюсь, ты не думаешь, что таким образом я проявляю неуважение к памяти дедушки… – Ее глаза влажно блестят, и она опускает ресницы, чтобы скрыть слезы.

– Конечно же, я так не считаю, – поспешно отвечаю я и беру ее за руку. – Нельзя ведь скорбеть вечно.

– Ох, не знаю, – бабушка слабо улыбается и утирает слезы платком. – Иногда мне кажется, будто Анна была бы счастлива, если б я носила траур по дедушке до гробовой доски. Бога ради, не вздумай ей проболтаться, договорились?

Анна – это сестра Рут, моя двоюродная бабушка. Они настолько разные, что мало кто верит, что они приходятся друг другу родней. В то время как Рут – личность свободная и независимая и каждую секунду неутомимо наслаждается joie de vivre , радостями бытия, Анна замкнутая, но оригинальностью не блещет и очень любит критиковать всех и вся. Ее муж тоже отправился в лучший мир, уже много лет назад, и она посвятила себя трудам в церковном приходе. Лично я не совсем понимаю, что она в этом находит, но вижу, что так она постоянно занята. Безусловно, они с Рут любят друг друга, но не приемлют иного образа жизни. Рут молода душой, а Анна как будто родилась пожилой.

– Не думаю, что дедушка возражал бы против того, что вы с Карлом… близки, – отвечаю я, пытаясь хоть как-то поднять ей настроение. И тут я не кривлю душой – он обожал Рут и действительно хотел бы, чтобы она была счастлива. Кроме того, он скончался почти четыре года назад, и я видела, насколько одиноко ей было после смерти мужа. Она заслуживает хоть какой-то радости в жизни, учитывая, как тяжело ей было ухаживать за дедушкой, долгие годы страдавшим болезнью Паркинсона.

– Да, Карл ему всегда нравился, – продолжает Рут. – Он обожал его мясо.

Тут бабушка позволяет себе тихонько рассмеяться, шутка звучит абсолютно неприемлемо, но мы обе начинаем хохотать.

– Вообще-то он – не совсем твой тип, я права? – спрашиваю я.

– Ты о том, что он намного моложе меня?

– И об этом тоже. Он… как бы сказать… несколько грубоват, хотя и добряк.

Дедушка всегда был джентльменом – владелец антикварной лавки, ездивший на старомодном автомобиле, читал Джойса и носил твидовый жилет, и не мог быть иным. А Карл – мясник с кучей татуировок, любитель покататься на огромном байке. Дело не только в том, что он моложе Рут на пятнадцать лет, хотя и в этом тоже. В общем, мне действительно кажется, что он – совершенно не ее тип.

– Он на удивление нежен со мной, – защищает его Рут. – А глядя на него и не подумаешь…

По лицу бабушки я легко догадываюсь, о чем она думает.

– Господи, давай только без подробностей, – для наглядности я даже закрываю уши руками.

– Коко, расслабься. Между нами нет ничего серьезного – мы просто друзья.

– Как я погляжу, вы куда больше, чем «просто друзья», – ворчу я. – Хотя – молчу, не хочу лезть в ваши дела.

– Может, и больше, – соглашается она. – На самом деле, мы, как вы, молодежь, нынче говорите, просто тра…

Тут она умолкает посреди слова и делает выразительную паузу, а я какую-то долю секунды теряюсь в догадках, что же она имеет в виду. Тра… Что ж это за слово такое? Вдруг меня осеняет. Боже мой, она же не может… она же не хочет сказать, что они просто трахаются ?

– Да, мы очень симпатичны друг другу, но нас не связывают никакие обязательства. Встречаемся, когда хотим. Мы как бы пришли… к согласию.

– Поверить не могу, что веду такие беседы с собственной бабушкой, – качаю я головой. – Да ты вообще слов таких знать не должна, боже ты мой. И кстати, у нас существует более вежливое выражение для обозначения таких отношений – «друзья с привилегиями», ДСП, короче говоря. Твой вариант мне вслух и произнести стыдно.

– ДСП? Что еще за ДСП? – вдруг произносит знакомый властный голос. Я оборачиваюсь и вижу, что с порога на нас с любопытством взирает Анна. Я в ужасе смотрю на Рут – мы даже не слышали, как она вошла, потому что ждали посетителей с другой стороны.

Рут улыбается невинно, как младенец – будто бы ее вовсе не беспокоит, слышала ли нас Анна.

– Сказать ей, Коко? – вопрошает она, в то время как ее сестра выходит к нам во двор, недоуменно поглядывая то на меня, то на Рут. На ней сегодня черное шерстяное пальто, застегнутое на все пуговицы, черный шарф и черные же кожаные перчатки. Она всегда одевается только в черное со дня смерти мужа, а случилось это очень давно, я была еще совсем крохой. Она напоминает мне профессиональную вдову. Волосы ее, как и у Рут, подернуты сединой, но она носит короткую стрижку, аккуратно зачесывая пряди назад. Анна так же красива, как и ее сестра, но есть в ее внешности что-то отталкивающее, в то время как Рут излучает тепло и ласку.

– Сказать мне что? – переспрашивает она.

– Что такое «ДСП». Ты точно хочешь знать?

О боже… Поверить не могу, что это происходит со мной наяву. Еще и десяти утра нет.

– А это что-то интересное? – интересуется Анна, смахивая невидимую пылинку с рукава, подходя к нам поближе. Она из тех, кто помешан на чистоте. Беспорядку нет места в ее жизни.

– ДСП… это… дивно стирающий порошок, – выпаливаю я первое, что приходит мне в голову, и тут же жалею о своих словах. И зачем только я соврала о том, что связано с домашним хозяйством? Теперь Анна сгорает от любопытства. У этой женщины есть лишь две страсти – домоводство и религия.

– И что же он такого особенного делает, этот порошок? – на полном серьезе спрашивает она меня.

– Действительно, Коко, – с издевкой поддакивает Рут, – что делает ДСП?

Убила бы.

– Да это такая новомодная штука… не помню уже, где и видела его. Этот порошок вроде как засыпается в жидкость, которая потом наносится на щетку, им можно отчистить любую грязь с мебели. Но сдается мне, это все сплошное надувательство. – Я даже в глаза им обеим смотреть не могу, это же полный бред.

Видимо, моя сказка Анну не впечатлила.

– Я не из тех, кому сложно спину согнуть и убраться в доме, и – даст бог – такой никогда не стану, – решительно отвечает она, – эти ваши ДСП точно не для меня.

Рут, кажется, вот-вот взорвется от смеха, да я и сама уже едва сдерживаюсь. Если бы только Анна знала истинное значение слов, слетевших с ее губ, – а ведь она даже своих молитвенных четок при этом из рук не выпустила!

– Итак, – продолжает Анна и поворачивается в мою сторону, в обычной своей манере с шумом втягивая в себя воздух. Я моментально подбираюсь – она всегда так делает, когда хочет задать какой-нибудь серьезный вопрос, эта ее привычка срабатывает лучше всякой сигнализации.