Кейт Сигел - Моя чокнутая еврейская мама

В пятидесятый раз за сегодняшний день я зашла на BuzzFeed, и мое интервью наконец-то появилось!

– Боже мой! – Тысячи новых фолловеров, и у меня затрепетало сердце. – Боже мой! М… меня сейчас стошнит!

Возможно, свою роковую роль действительно сыграла задница кита, но я пулей вылетела из-за стола, ринулась в туалет и вывернула все содержимое желудка, а возможно, и тонкой кишки в унитаз.

– Вот видишь, Майкл?! – Мама хлопнула папу по плечу, когда я вернулась к столу. – Ты водишь нас по таким местам, где мы можем отравиться и умереть.

Заметьте: мы еще даже не приступили к еде. Папа и Джон озабоченно посмотрели на меня.

– Я в порядке, в порядке. В BuzzFeed поместили статью о моем аккаунте в Instagram. По-моему, она стала вирулентной.

– А что такое BuzzFeed? – заинтересовался папа.

– Ты имеешь в виду свой блог? – Мама достала из сумки влажные салфетки. – Так это хорошо, да? Оттого-то и вся эта история с рвотой, да?

Да, первые пять месяцев она называла мой аккаунт в Instagram блогом. Теперь она упоминает о нем как «Kate’s Instagram App», а с учетом моего недавнего повышения до CEO Instagram я хотела бы получить опцион на покупку акций.

– Мама, дай мне, пожалуйста, свой телефон, – улыбнулась я. – Я должна подписать тебя на аккаунт в Instagram, чтобы ты могла видеть все сообщения, которыми я обмениваюсь.

– А с какой стати мне их смотреть? – Она брезгливо взяла палочки для еды и принялась протирать их влажной салфеткой. – Это же я их тебе посылаю. Если мне захочется на них взглянуть, я проверю свои текстовые сообщения.

– Да, но разве ты не хочешь быть в теме? А что, если я помещу разговор, который тебе не понравится?

– Милая, если я что-то тебе говорю, то именно это и имею в виду. Я даю замечательные советы! Так пусть их прочтет каждый: они помогут и всем остальным. Да и вообще, меня мало колышет мнение других людей. Ведь я это я.

Всего за неделю @CrazyJewishMom стал вирулентным. Число фолловеров моего аккаунта возросло с 13 000 до 300 000 человек, жаждущих узнать, какие еще комические приключения ожидают нас с мамой.

И все же мама была задействована на полную катушку задолго до появления текстовых сообщений или Instagram. Если задать маме вопрос о ее родительском стиле прямо в лоб, ее ответ будет неизменным: «Мама-вертолет? Я вас умоляю! Я мама-дрон!»

Мама зациклилась на моем благополучии уже тогда, когда я еще находилась в ее утробе. Все девять месяцев мама решительно отказывалась пользоваться дезодорантами – «алюминий!» – а кроме того, она по часу в день читала мне Шекспира для лучшего развития плода.

Когда я росла, то ее манипуляции нагляднее всего можно было представить, поместив нас в сериал «Я люблю Люси». Она была Люси, а мне зачастую приходилось играть роль Этель, ее невольной сообщницы.

Однако отношения матери с дочерью – штука сложная. Как дочь, вы должны с уважением относиться к тому факту, что эта женщина выращивала вас внутри себя целых девять месяцев, чтобы потом выдавить вашу задницу размером с арбуз из маленькой, крайне чувствительной дырочки. Дырочки, в которой побывали предметы разве что величиной с польскую колбаску (ну, может, с сардельку, если дама эта – счастливая обладательница вибратора).

Но если оставить в стороне арбузы и влагалища, в мире не найдется ни одного человека, кто знает, где зарыты эмоциональные мины и как обойти все скрытые ловушки. Например, если маме вдруг вздумается задать мне такой вопрос: «Кейт, а почему ты не носишь эту чудную зеленую юбочку? Она еще жива? Ты в ней смотришься просто отлично!» Звучит вроде бы вполне безобидно. Поэтому, когда я взрываюсь и выдаю: «МАМА, ЗАТКНИСЬ! ТОЛЬКО НЕ НАЧИНАЙ, ХОРОШО?! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!» – стороннему наблюдателю это может показаться несколько странным. Причем мама неизменно реагирует на мою вспышку с хорошо разыгранным недоумением: «А что тут такого? Я всего-навсего спросила тебя про юбку, которая тебе нравилась! В чем проблема?»

Проблема(ы):

1. Юбка, о которой идет речь, была куплена в 2003 году и последний раз налезала на меня, когда я училась в десятом классе.

2. Оная юбка никуда не делась! Она преспокойненько висит себе в мамином шкафу, потому что в том случае, если мама не делает большие глаза по поводу моей неадекватной реакции на вопрос о зеленой юбке, она иногда говорит: «Когда-нибудь эта юбка снова станет тебе впору».

Поэтому, когда мама спрашивает: «Кейт, а почему ты не носишь эту чудную зеленую юбочку?» – я слышу: Кейт, ты растолстела. Срочно займись фитнесом, жирная корова, и она это знает. И аналогично, так как, насколько мне известно, мама переживает по поводу своего (огромного) бюста, когда я говорю: «Мама, почему бы тебе не сходить в „Виктория сикрет“? Тебе же нравятся их бюстгальтеры!» – то знаю, что она слышит: ХА-ХА! «Виктория сикрет» не выпускает лифчики на широких лямках, способных удержать эти огромные бидоны для молока!

Если вы достаточно близки со своей мамой, то у вас волей-неволей возникает нечто вроде тайного языка, понятного только вам двоим. Этот язык способен наделить любую самую обычную вещь скрытым смыслом, достаточно взрывоопасным, чтобы вызвать с помощью одного-единственного слова приступ глухой ярости. Например, слова «юбка».

Правда, тайный язык используется не только для скрытых оскорблений. Бросив на маму взгляд через стол, я могу понять, что мы обе пытаемся определить, что представляет собой сидящая рядом пара: это папа с дочкой или богатый папик со своей протеже.

Благодаря этому языку я могу молча дать понять: ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ, что за отвратная еда! И как бы сделать так, чтобы спокойно убраться, не съев ни кусочка и не обидев нашего нового соседа? OЙ НЕТ! МЕНЯ СЕЙЧАС СТОШНИТ! И получить мамин молчаливый ответ: Все нормально, у них есть собака. Следуй моему примеру и скармливай ей все маленькими кусочками под столом. Правда, до этого я вполне могла додуматься и своим умом, поскольку собака, о которой шла речь, была раскормлена до безобразия.

Именно наш тайный язык позволяет нам лаяться из-за дурацкой зеленой юбки, совсем как Мел Гибсон – с раввинами, и в то же время знать, что в трудную минуту мы сможем лечь ради друг друга на рельсы, а если понадобится, даже отказаться от утягивающего белья.