Мэри Маргарет Кей - Далекие Шатры

С наступлением жаркой погоды распорядок дня в полку изменился: теперь офицеры и солдаты вставали затемно, чтобы с толком использовать самые прохладные утренние часы, а до и после полудня, в самое пекло, оставались в своих комнатах и выходили, лишь когда солнце начинало клониться к закату. Аш больше не ездил в Пешавар, потому что миссис Харлоу с дочерью перебрались в горы, спасаясь от зноя, и он мог поддерживать связь с Белиндой только через письма (свои, а не ее). Один раз Белинде, так уж и быть, разрешили ответить, но из напыщенного короткого послания, написанного явно под наблюдением миссис Харлоу, Аш понял только, что его возлюбленная весело проводит время в Мари, и эта новость нисколько его не обрадовала. Девушка не упомянула никаких имен, но Аш случайно узнал от одного офицера в Размаке, что фирма «Браун энд Макдоналд», где служил Джордж Гарфорт, имеет филиал в Мари и что Джорджа перевели туда на лето, после того как он перенес тепловой удар в Пешаваре.

Мысль о сопернике, выезжающем с Белиндой на пикники в сосновый лес и танцующем с ней на балах, казалась невыносимой. Но здесь Аш ничего не мог поделать: когда он обратился с просьбой об отпуске, чтобы съездить в Мари, начальник строевого отдела бесцеремонно заявил, что если Аш хочет отдохнуть, то может поехать поохотиться в Кашмир, причем через Абботтабад, а не через Мари, и это занятие принесет ему гораздо больше пользы, чем жалкое пресмыкательство на чаепитиях.

Зарин тоже не сочувствовал Ашу. Он считал, что бегать, подобно комнатной собачонке, выпрашивающей подачку, за женщиной, не имеющей намерения ни выходить за тебя замуж, ни спать с тобой, значит унижать свое достоинство и попусту тратить время, которое можно употребить с бо́льшим толком. Он посоветовал Ашу выбросить из головы всякие мысли о женитьбе лет на пять, самое малое, и взамен предложил посетить один из самых известных публичных домов в Пешаваре или в Равалпинди.

Аш испытывал сильное искушение согласиться, и, вероятно, такое дело пошло бы ему на пользу, поскольку холостому субалтерну в Индийской армии приходилось вести монашескую жизнь. Большинство офицеров, находившихся в том же положении, подавляли сексуальное желание изнурительными физическими упражнениями, а остальные, рискуя заразиться дурной болезнью и подвергнуться ограблению, тайно посещали базарные бордели или вступали в нетрадиционные половые связи с местными юношами по примеру представителей пограничных племен, не видевших в таком поведении ничего дурного. Однако Аш не имел склонности к гомосексуализму и, будучи влюбленным в Белинду, не мог заставить себя покупать ласки продажных женщин – даже таких прославленных прелестниц, как Масума, самая умная и красивая касби во всем Пешаваре. Вместо этого он отправился ловить рыбу в Канганскую долину.

К сентябрю ночи стали прохладнее, хотя днем по-прежнему стояла невыносимая жара. Но к середине октября воздух посвежел, на джхилах и удаленных тихих речных заводях снова появились утки и чирки, и длинные вереницы гусей поплыли высоко в небе, направляясь на зимовье в плодородные области Центральной и Южной Индии. Зарину присвоили звание джемадара, а Белинда с матерью вернулись в Пешавар.

Аш поехал на чаепитие к Харлоу. Он не видел Белинду с весны – почти шесть месяцев, которые казались ему шестью годами и вполне могли бы считаться таковыми, ибо он сильно изменился за это время. Белинда была все такой же хорошенькой, но уже не производила впечатления веселой и беспечной школьницы, которая совсем недавно забросила учебники и упивается вновь обретенной свободой и пьянящим вкусом новой вольной жизни. Она стала более уверенной в себе и внезапно превратилась в самую настоящую молодую леди. Хотя она оставалась такой же веселой, Ашу показалось, что ее веселость утратила былую непосредственность, а ее смех и милое кокетство, прежде абсолютно обворожительные и бессознательные, теперь носят оттенок деланости.

Произошедшая в ней перемена встревожила Аша, и он безуспешно попытался убедить себя, что ему все почудилось или что после столь долгой разлуки девушка просто стесняется и чувствует себя немного скованно в его обществе, а как только первая неловкость пройдет, она снова станет самой собой, прежней славной Белиндой.

Единственным слабым утешением стало то обстоятельство, что Джордж Гарфорт, тоже приглашенный на чай, удостоился еще меньшего внимания со стороны Белинды. Впрочем, Джордж явно чувствовал себя вполне непринужденно в гостиной миссис Харлоу и находился с ней в прекрасных отношениях (несколько раз в разговоре с ним она употребила обращение «мой милый мальчик»), в то время как требования вежливости заставили Белинду уделить львиную долю внимания развлечению некоего тучного пожилого джентльмена из штатских, который носил гордую фамилию Подмор-Смит и был другом ее отца.

Любопытно, как сложилась бы жизнь Аша, если бы он не повстречался с Белиндой или, повстречавшись с ней, не побудил бы невольно девушку затеять флирт с Джорджем Гарфортом. Только одному из них троих не пришлось впоследствии пострадать в связи с тем, что нити их судеб так тесно переплелись, и теперь Джорджу и Белинде предстояло сыграть роль – хотя и весьма незначительную – в подготовке неких обстоятельств, решительно изменивших будущее Аша, поскольку оба они были повинны в тягостном настроении, в каком он вернулся из Пешавара, и именно мысль о них позже подняла его с постели и заставила пойти прогуляться под луной.

Аш лег рано и, когда наконец заснул, увидел сон, который постоянно снился ему всю первую неделю в Мардане. Он снова скакал во весь опор вместе с Белиндой по каменистой равнине между низкими голыми холмами и слышал шум погони позади, глухой топот копыт, становившийся все громче и ближе… а потом проснулся и осознал, что то не копыта стучали, а колотилось его собственное сердце.

Несмотря на ночную прохладу, Аш обливался по́том. Он откинул одеяло и несколько минут лежал неподвижно в ожидании, когда сердцебиение замедлится до нормального, и бессознательно напрягая слух в попытке расслышать шум погони. За открытым окном ярко светила луна, но даже бродячие псы и шакалы молчали, и весь форт, за исключением часовых, казался погруженным в сон. Аш встал, вышел на веранду, но через несколько мгновений, охваченный внезапным беспокойством, вернулся в комнату, надел халат и чапли – тяжелые кожаные сандалии, какие носят в пограничных областях, – и вышел прогуляться в надежде рассеяться на свежем воздухе. Часовые его узнали и пропустили без принятого по уставу оклика, пробормотав лишь несколько приветственных слов. Он направился в сторону плаца и открытой местности, простиравшейся за ним вплоть до предгорий, и черная тень ползла перед ним по пыльной дороге.