Кэмерон Хоули - Ураган в сердце

Миссис Стайн прервала повисшее на время молчание:

– А этот, кого ночью привезли? Кто-нибудь из местных?

– Нет, мужчина из Нью-Ольстера. Один из руководителей тамошней крупной компании «Крауч карпет».

– Поручиться готова, в ней-то все и дело! – тут же воскликнула миссис Стайн. – Ох уж эти крупные компании… Вы ведь помните Уилмера, да? Того, что был у нас в воскресенье, у него еще жена из Нью-Джерси, Сельма? Он работает в крупной нефтяной компании, вроде как отвечает за все их заправочные станции вокруг всего Камдена [4] Камден – город в США в штате Нью-Джерси с населением более 100 тыс. человек. Пригород Филадельфии, речной и морской порт, крупный железнодорожный узел. . Она мне рассказывала, что не было и дня в жизни этого бедолаги, когда б он не пил эти таблетки, чтоб у него нервы в клочки не порвались. Это ж просто ужас, чтоб компания так на человеке ездила!

– Возможно, он просто не тем делом занимается.

– Вот и я Сельме то же говорю: почему бы ему не заняться чем-нибудь благоразумным? Так она говорит: нет, он любит свою работу и ничем другим заниматься не намерен. Полагаю, это все равно как наркотик, то, что эти компании с людьми делают. Стоит ему к ним в кровь попасть, они без него уже и не могут.

– Это вы хорошо сравнили, – заметил Карр, допивая кофе из чашки.

– Точно не хотите еще немножко? Кофе много.

– Нет, мне уже пора. Хочу застать эту ночную сиделку до того, как она сменится с дежурства.

– А кто у вас будет с семи до трех? – спросила миссис Стайн, проявляя свой неизбывный интерес к медсестрам Окружной мемориальной.

– А-а, кажется, ее зовут мисс Харш, – небрежно ответил он.

– Угу, – буркнула она без всякого выражения. – Но с трех до одиннадцати дежурить будет Мэйбл Коуп?

– Нет, она ночью на посту дежурила, сама приняла дежурство на время, пока мы не найдем кого-то на замену.

– Мэйбл хорошая медсестра, – произнесла миссис Стайн тоном, прозвучавшим наполовину вопросом, наполовину вызовом.

– Да, – согласился Карр, но сознавая, что ответу предшествовало мимолетное колебание, уравновесил его, твердо прибавив: – Да, она очень знающая.

– Ей ли не быть знающей! – уверенно воскликнула миссис Стайн. – Они, Уиверсы, люди хорошие. Она ведь Уиверс была до того, как вышла замуж за этого малого, Коупа. Вам, полагаю, про то известно?

– Нет, – вздохнул он, отдаваясь на волю совести и напоминая себе, что одним из его недостатков всегда было отсутствие должного интереса к личной жизни людей, с которыми он работал.

– Так вот, он был кем-то вроде художника, рисовал всякие там большие картинки, какие на щитах ставят. Хороший, говорят, был мастер, жутко хороший. Кучу денег заработал. Говорят, если бы он остался в Нью-Йорке, то богачом стал бы: он все время нарасхват был, – так нет же, стоило ему в одном месте осесть, как его тут же тянуло куда-то еще. Есть такие люди, у них будто ноги зудят.

– Есть, – согласился он, понимая теперь, почему миссис Коуп сменила такое множество больниц.

– А потом у него этот сердечный приступ случился.

– Сердечный приступ? – переспросил Карр, гадая, не это ли пробудило особую заинтересованность, столь явно выказанную миссис Коуп минувшей ночью к случаю с Уайлдером.

– Не знаю, насколько там плохо было, одни одно говорят, другие – другое, – продолжала миссис Стайн. – Так или иначе, на него это сильно повлияло. Полагаю, у него вроде как жила, можно сказать, лопнула. Так или иначе, вернулись они сюда и стали жить в старом арендованном доме на одной из ферм Уиверсов. Знаете, сэр, с того самого дня, как они сюда приехали, он ровно ничегошеньки не делал, чтоб на жизнь заработать, я имею в виду, может, и впрямь из-за сердца своего, только, если вы спросите меня, я скажу, что ни один человек в здравом уме не сделал бы того, что он сделал.

– Что случилось?

– Знаете, как говорят, он ружье чистил. – Она умолкла. – Так или иначе, в газете написали то же самое.

Карр уставился на хозяйку, потрясенный откровением того, насколько дико ошибочно судил он о миссис Коуп минувшей ночью. Ища, чем бы заполнить паузу, он задал вопрос, засевший у него в сознании:

– Сколько ему было лет, когда это случилось? Я про сердечный приступ.

– Так, дайте сообразить, я это должна вычислить. Он был на год моложе Мэйбл, я это помню из того, что в газете писали, а сюда они приехали точно сразу после того, как Рут Джоани своего первого родила. – Голос ее перешел в непрерывное бормотание, прервать которое не могли его уверения, что ответ не столь уж и важен, наконец она подытожила: – Насколько я представляю, я бы сказала, что ему должно было быть сорок четыре года, может, сорок пять.

Карр кивнул, поспешно встал, сознавая, что начинает заниматься самоедством, с пылом неврастеника фиксируя все инфаркты у не достигших пятидесяти лет. Поблагодарив хозяйку, он поспешил на улицу, решив не идти пешком, а проехать на машине четверть мили до больницы, разозлился от нетерпения, когда двигатель не завелся при первом же повороте ключа. Было уже почти семь. Если не поспешить…

И вдруг что-то сильно стеснило грудь. Ощущение быстро прошло после глубокого вздоха. Но, предупрежденный, он откинулся назад, намеренно унял быстрый бег мыслей, восстанавливая спокойствие с помощью незамысловатого, но действенного довода: спешить незачем. Лечить этого больного не ему… во всяком случае, так окажется через час-другой. Вчера вечером Крауч по телефону ничего не сказал про то, что пришлет кардиолога, но и так ясно, что сегодня утром он прибудет. Кем бы он ни оказался, укорять коллег ему будет не за что. Выбранное лечение во всем следовало нормам. Да, даже с использованием кислородной палатки.

Двигатель завелся, мягко заурчал, и Карр неспешно покатил вперед, мысленно терзаясь теперь лишь о сущей мелочи: то ли ему сразу же позвонить доктору Титеру, то ли подождать, пока появится кардиолог из большого города.

Очень долго, как ему казалось, Джадд Уайлдер старался прорваться за мутную пелену, отделявшую его от полного сознания. Бессчетное число раз пытался – и не мог, всякий раз отступая перед последним тонюсеньким покровом, который все еще не позволял ему пустить все свои чувства в ход.

Сейчас он лежал на спине: не в знак того, что признает свое поражение, а готовясь к продуманному маневру, дожидаясь, пока поднаберется достаточно сил. Наконец, настроившись на успех, поднял руки и что было мочи бросил их вверх. Оба кулака ударились в скользкую поверхность, маслянисто гладкую, невесомую и податливую, прорвать которую оказалось невозможно. Вокруг сразу же заплясали, отражаясь во множестве, огоньки, вызвав страх от замкнутого пространства. Не глядя, он снова выбросил руки вверх, на этот раз скрючив пальцы, когтями стараясь разорвать пленку и вырваться из нее.