Джайлс Кристиан - Викинг. Бог возмездия

– Конунг посчитал разумным сначала разобраться с угрозой в свой адрес, поскольку вряд ли он смог бы вам помочь, если б его нашпиговали стрелами, – тем не менее вмешался он. – По правде говоря, мы были удивлены, когда увидели, что вы терпите поражение. Мы полагали, что вы сумеете продержаться дольше и дадите нам возможность отправить к вам на выручку наши корабли.

Он прекрасно понимал, что ступил на тонкий лед. Такое поведение говорило о том, что он храбрый человек, и это, возможно, спасло ему жизнь.

– Дерьмо, – заявил Улаф.

– Мои воины отправились в чертоги Одина, а предатели живут и дышат, – сказал Харальд.

Посланцы Бифлинди не поняли, кого он имел в виду, – конунга, ярла Рандвера или двух капитанов, которые, по словам Бифлинди, продались Рандверу.

– Вы говорите, что конунг не нарушил клятву верности, которую мы ему принесли. Однако эта клятва лишила меня двух кораблей и множества воинов.

Несмотря на сомнение, что ему удастся покинуть Скуденесхавн живым, посланник Бифлинди был достаточно умен, чтобы признать правоту Харальда, и с мрачным видом кивнул.

– Конунг готов заплатить за вашу верность… и мужество, которое вы вчера показали, – сказал он, кивнув в сторону моря. – Вы получите рог серебра за каждого погибшего воина, и два корабля, принадлежащих конунгу.

Харальд пропустил бороду между большим и указательным пальцами и посмотрел на посланника, как ястреб на мышь.

– Более того, он отправил серебро предателю Рандверу, – продолжал тот, – чтобы выкупить тела ваших людей. Конунг приглашает вас в Авальдснес, чтобы вы могли получить вергельд, услышать из его уст, что он дарит вам корабли, и забрать ваших погибших героев, чтобы вы могли вернуть их родным и оказать им почести, которые они заслужили.

Его слова обрадовали некоторых из собравшихся на берегу вдов, и они перестали поносить посланника, который продолжал:

– Вы также снова принесете друг другу клятвы верности, чтобы между вами не осталось непонимания. А затем составите план, как покончить с ярлом Рандвером. Предателя нужно убить до того, как он сумел развить свой успех.

– Это мерзко пахнет, – сказал воин по имени Асбьёрн.

Он не участвовал в сражении накануне, потому что из-за какой-то болезни его правая рука превратилась в клешню. И, хотя неплохо сражался левой, он не мог держать щит и потому был бесполезен для «стены щитов».

– Я считаю, что им нужно перерезать глотки и бросить их в море.

Посланники конунга Горма переглянулись и одновременно положили руки на рукояти мечей, потому что, хотя они и были вооружены, в Скуденесхавне хватило бы людей, чтобы прикончить их без малейших проблем. Однако лучшие воины деревни, заслужившие серебро своего ярла подвигами, погибли. Такие, как Слагфид и Стирбьёрн, Торальд и Хаки, были мертвы, и это знание висело на шее Харальда, точно мельничный жернов.

– Убей их, Харальд, – сказал Асбьёрн.

– Попридержи язык, Асбьёрн, – рявкнул ярл и одновременно бросил взгляд на Сорли, требуя, чтобы тот держал себя в руках.

Что еще мог он сделать, как не повиноваться и отправиться к конунгу согласно приказу?

– Мы придем за нашими мертвыми товарищами, – сказал Харальд. – Завтра, чтобы похоронить их или предать огню, прежде чем они начали вонять. Что же до рога, чтобы отмерять вергельд, я прихвачу свой собственный, так что вашему конунгу следует позаботиться о том, чтобы серебра хватило.

Посланник никак не отреагировал на слова «вашему конунгу» – и поступил мудро. Вместо этого он вежливо поклонился и зашагал прочь, и его молчаливый спутник, точно дурной запах, последовал за ним.

Когда они, сев на своих лошадей, проезжали в ворота низкого палисада, Улаф посмотрел на Харальда, и тот приподнял одну бровь.

– Итак, мы отправимся в Авальдснес, чтобы угодить в кучу дерьма, которую Рандвер вывалил на его очаг?

– Разве у нас есть выбор? – спросил Харальд. – Давай, дядя, я готов выслушать любые другие предложения.

На лице Улафа под кустистой бородой застыло выражение капитана, увидевшего серые камни, слабый прилив и команду новичков.

– Это собачье дерьмо конунг Горм с удовольствием наблюдал, как нас убивали, пока он находился в безопасности. Вполне возможно, что он сам отправил те два корабля, чтобы помочь Рандверу прикончить нас. А теперь мы должны снять портки и нагнуться перед ним?

– Лучше отправиться туда с оружием, приготовившись к схватке, чем следующие пять лет спать с одним открытым глазом, опасаясь что нас сожгут заживо в собственном доме, и балки «Дубового шлема» раздавят наших жен и дочерей. Конунг Горм, или Рандвер, или оба сразу могут привести сюда свои корабли и достаточно воинов с копьями – и быстро с нами покончить, даже если мы будем знать, что они явились.

Его слова были встречены одобрительными криками, потому что никто не желает дурной смерти, той, что подбирается сзади.

– Я не хочу, чтобы мне перерезали горло в моей собственной постели, – сказал Асбьёрн.

– А я не позволю никому убить мою жену и детей и трахать моих слуг, пока я могу дышать, – заявил другой, по имени Фроти, и прикоснулся к молоту Тора, висевшему у него на шее.

– Давайте отправимся к конунгу и посмотрим ему в глаза, гордо выпрямив спины, готовые сражаться, – сказал ярл Харальд. – Очень скоро мы узнаем, где закончится нить этого клубка.

– В луже крови она заканчивается, господин, – ухмыльнувшись, заявил Асгот, который сидел на ближайшем бугре и перебирал руками внутренности кошки.

Он был полностью обнажен, и его жилистое тело являло собой переплетение шрамов и диковинных фигур, нарисованных на коже, а руки покраснели от крови мертвого животного. Харальд повернулся и посмотрел на него, прикрыв рукой глаза от ослепительного сияния солнца.

– Эта лужа крови находится в Авальдснесе? – спросил он.

Сигурд знал, что его отцу далеко не всегда нравится то, что говорит его годи, но он к нему прислушивался. И все остальные тоже. Сейчас они повернулись к маленькому холмику; женщины щурили заплывшие, наполненные болью глаза, спасаясь от сияния первого рассвета их вдовства. Асгот поднял что-то пурпурное и блестящее двумя пальцами, поднес к губам и сердито сказал, обращаясь к своему ярлу:

– Нет, господин. Я вижу огонь в Авальдснесе, но не кровь.

– Может быть, это погребальные костры, – предположил Сорли. – Мы убили много людей ярла Рандвера и кое-кого из тех, кто служил конунгу.

Харальд почесал подбородок, заросший бородой, и нахмурился, точно залив Скуденесхавна во время первых порывов северного ветра.

– Значит, ты думаешь, что нам следует туда отправиться и выслушать, что скажет Бифлинди?

– С медведем правильнее сразиться, чем поворачиваться к нему спиной, – ответил Асгот, и даже Улаф, похоже, с ним согласился, поскольку коротко кивнул.