Светлана Ермолаева - СТРАНА ТЕРПИМОСТИ (СССР, 1980–1986 годы)

Кира – вначале одинокая, потом вышедшая замуж говаривала, приходя к ним в гости: «У вас хоть дефициты поесть можно». Впрочем, ела она как раз мало, а пила и того меньше, к чему Ренат относился неодобрительно. Ему нравилось, чтобы его гости напивались вдрызг, до посинения, до поросячьего визга, как и он сам.

Эти-то двое, хорошо относясь к Ксении, как раз и говорили то, что родственникам хотелось скрыть. Именно Кира, находясь в коридоре, случайно услышала грубый голос хозяина: – А это тебе за курицу! – удар и женский вскрик. – А это тебе, чтоб к мужикам не лезла! – еще удар и вскрик. Из спальни выскочила Ксения с красными щеками и кинулась к входной двери, за ней Ренат, он схватил ее за волосы и потянул обратно в спальню, швырнул туда и закрыл дверь. Тут он увидел остолбеневшую посреди коридора Киру, выдавил из себя кривую ухмылку и сказал: – Ну, что уставилась? Поссорились мы слегка, сейчас помиримся. Иди, иди за стол! – и он подтолкнул женщину в зал.

Следователь пришел к выводу, что криминала нет, сажать некого, а посему, опросив гостей, составив протоколы, забрал с собой лишь мужа пострадавшей – для более пространного опроса в отделении милиции. Не могла же обычная семейная ссора, пусть и вызвавшая сильную обиду у хозяйки, толкнуть ее на подобный поступок: связать простыни и спускаться по ним с собственного балкона. Если бы вторая простыня не развязалась, она благополучно достигла бы земли. Муж скорее всего не причём, к такому выводу пришел оперативник. Главный факт его непричастности к сумасбродству жены: запертая на защелку изнутри дверь спальни, выбивать которую пришлось лично ему.

В спальне никаких следов борьбы, говорящих о принуждении, на низкой тумбочке аккуратная стопка чистого белья, откуда были взяты две простыни, балконная дверь приоткрыта, возле перил стоят рядышком домашние туфли на сплошной подошве. Правда, на прикроватной тумбочке обнаружилось золотое обручальное кольцо. И больше ничего, ничего, что говорило бы о развернувшейся драме. Неизвестно, что же все-таки могло побудить хозяйку покинуть гостей, пытаться уйти из квартиры таким вот странным способом. Может, муж прольет свет на это темное дело.

Ксению тем временем доставили в одну из горбольниц, в отделение реанимации. По звонкам уже были подняты светила медицины, ибо одним из первых узнал о несчастье Владимир Николаевич, он позвонил министру здравоохранения. Возможно, он испугался за себя, получив записку о расставании: не призналась ли Ксения мужу в измене и не назвала ли его имя. Стихи пишет, поэтесса, от нее все можно ожидать. Слух пролетел мгновенно, (хотя была суббота, нерабочий день), что она бросилась с балкона, то есть, была попытка самоубийства, которая, возможно, превратится в действительно осуществленное намерение, если молодая женщина умрет. Как бы то ни было, он сделал все, чтобы спасти Ксению.

На консилиуме присутствовали профессор Азарова, светило нейрохирургии, профессор Пальгов, ученик широко известного в СССР хирурга-травматолога Елизарова и другие, не столь именитые и знаменитые. Пострадавшую срочно оперировали, в первую очередь, устранив внутренние повреждения: разрыв мочевого пузыря и брыжейки, тонкой и короткой, но весьма необходимой кишки, соединяющей желудок с кишечником. Остальные повреждения были не смертельными и вполне могли подождать, тем более, что прооперированная так и не приходила – с момента удара о землю – в сознание.

Надежда врачей была на здоровое сердце той, которая в настоящий момент представлялась им полутрупом. Сколько случаев, когда человек, просто споткнувшись и упав, тут же умирал! Врачи пришли к единодушному выводу, что, будь пострадавшая трезвой, она уже была бы мертва. Принятая доза алкоголя расслабила мышцы, и таким образом удар о землю был смягчен и не так силен. Не первый случай в их многолетней практике. Светила разъехались по домам, дежурная в реанимации врач вдвоем с медсестрой поместили кровать-каталку с больной в отдельную палату, подсоединив необходимые реанимационные аппараты туда, куда было необходимо. Кушетка медсестры располагалась тут же, хотя ей и не положено было спать до утра, до пересмены. Но врач сказала, что новенькая навряд ли придет в себя в ближайшие двое суток. Наркоза на случай болевого шока не пожалели. Успокоенная медсестра прилегла на кушетку и проспала до утра.

Телефонных звонков и посещений было множество. Медики даже прозвали больную «важная птица». Еще заходили посмотреть на красивую женщину, что сослужило ей позже нехорошую службу. Ренат на своем грузовике заезжал по несколько раз на дню, его автобаза была рядом с больницей, узнавал, не пришла ли в сознание. Отцу не сообщили, он год назад перенес инфаркт. Мать знала, но крепилась, не веря, что единственная дочь вот так просто ни за что ни про что ни с того ни с сего может умереть в молодом возрасте. Ренат, как это часто случается в жизни, когда осознаешь вдруг, что можешь потерять, пусть и не так уж горячо любимого, но незаметно ставшего близким и даже родным человека, горевал искренне и все рвался в реанимацию посмотреть на Ксению.

Но к ней никого не пускали. Во-первых, не положено; во-вторых, без сознания; в-третьих, как всегда, зимой в городе свирепствовал грипп. А больная и так на ладан дышала. Родных врачи пока не пугали, повторяя изо дня в день: – Будем надеяться на молодость и здоровое сердце, – хотя сами почти не верили, что больная выживет. А выживет, травмы таковы, что, скорее всего, останется инвалидом. Посторонним они сообщали более жестко и более определенно: «Почти безнадежна». До Нового года оставалась десять дней, а до настоящего дня рождения Ксении – двое суток. Они с мужем решили отметить раньше на три дня, когда у всех – выходной. И отметили.

Наконец после трехдневного беспамятства и обреченности на смерть Ксения впервые пришла в себя и открыла глаза и, не успев еще ничего осознать, увидела, как в тумане, или сквозь пелену, застилавшую зрение, прямо перед лицом что-то белое и пушистое: оно покачивалось, будто колеблемое ветром. Чуть в стороне плавало чье-то лицо: оно улыбалось, и губы шевелились. Потом в уши, будто забитые ватой, еле-еле пробился звук: голос. Женщина в белом сказала:

– Это мама тебе цветы принесла на день рождения.

Ксения с трудом разлепила губы.

– А что сегодня?

– Двадцать третье декабря.

Предметы становились четче. Она попыталась повернуть голову, но почему-то не получилось, тогда она скосила глаза вправо, наблюдая, как женщина ставит хризантемы,(она узнала их), в бутылку из-под молока, наполненную водой, на тумбочку возле кровати. В ее памяти невесть откуда всплыли строки: