Светлана Ермолаева - СТРАНА ТЕРПИМОСТИ (СССР, 1980–1986 годы)

Читателей ожидает «нечаянная радость» – романдилогия о советском времени Светланы Ермолаевой «Страна терпимости», когда она будет издана. Добрый отзыв о рукописи дал известный критик, литературовед, писатель Лев Аннинский в своей рецензии на роман «адская жизнь под райскими знаменами». Критик заключает свои наблюдения знаменательным вердиктом: «Жгучее предчувствие боли, дающей силы в мире, который окован ознобом, – делает исповедь Светланы Ермолаевой уникальной в поколении ее ровесников «послевоенных лет рождения».

Да, это исповедь, стоящая в ряду «Истории моих бедствий» Пьера Абеляра, а также так-таки Руссо и Льва Толстого, в ря-ду эпатажных по откровенности «Это я – Эдичка» и «Москва–Петушки». Но исповедь уникальная. В ней горит женская душа, совершившая «хождение по мукам». Эта исповедь близка к старинному шедевру «Хождение Богородицы по мукам». Но ареал странствий другой, он описан Джорджем Оруэллом в памфлете «1984». Следуя Эдичке, Веничке и Джорджу С. Ермолаева экспонирует длинную череду-галерею своих современников и современниц. Если средневековые сборники с представителями фауны назывались «бестиариями», то галерею автора романа можно назвать «стервиарий» – так наглы и ничтожны собранные в повествовании особи, притворяющиеся человеками.

Героиня Ксения адской (вернее было бы блядской) жизнью доведена до попытки суицида, но остается в живых. Ее спасает неукротимая страсть к поэзии – настоящей, не салонно-богемной, не площадной, А выстраданной великими певцами от Пушкина до Высоцкого. Последний стал единственно родственной душой Ксении, несмотря на раннюю кончину. Следую путем великого современника героиня поднимается к вершинам Поэзии, она достигает своего звездного часа, присоединяясь к тем современницам, которым удалось остаться женщинами и стать поэтами в мерзких условиях адской жизни.

Поэт Серебряного века когда-то оставил завет своим молодым последователям: «И помни: Твоя добродетель – готовность взойти на костер!» Автор исповеди приняла этот завет. Она готова в любой момент взойти на костер за свой личный Смысл жизни, который заключается для нее в творчестве.

Алма-Ата – столица Казахской ССР

Ксения переступила порог здания на площади у Детского мира и обмерла: вот это да! Куда я попала, где мои вещи? Во-первых, при входе милиционер, ему был предъявлен пропуск. А дальше!.. Дальше, как в музее: люстры, мрамор, кремлевские дорожки… Это она потом узнала, насчет дорожек. А на ней: пальтишко серенькое, из моды вышедшее, сапожки из кожзама ширпотребовские, платочек уголком. Этакое представительное из народа да в хоромы правительственные. И хватило же наглости!..

1980 год. Она, упав, не умерла тут же, на клочке земли под балконом собственной квартиры на четвертом этаже, несмотря на то, что вначале приехала «мигалка» из РОВД, а потом уже «скорая». Как она впоследствии узнала, то практически ее спас от смерти начальник Рената по работе Володя Тимохин. Он не растерялся, а буквально слетел по лестнице с четвертого этажа вниз к лежащей без сознания виновнице торжества и стал оказывать первую помощь. У Ксении от удара о землю запал язык в горло, и она была почти мертва от недостатка воздуха. Он пальцами, разорвав уголок рта, вытащил язык, сделал искусственное дыхание изо рта в рот, и она задышала. Потом помогал укладывать ее на носилки «скорой».Медбратья не очень-то церемонились, посчитали очередной алкашкой.

Ренат от испуга, удивления и растерянности вместе взятых разом протрезвел и, слава Богу, догадался почти сразу позвонить сослуживице Салте, с которой Ксения вместе обедала и изредка общалась. Нельзя сказать, что Ксения Кабирова была птицей высокого полета. Но Дом правительства – это вам не стройконтора. Время было еще не позднее, и Салта не постеснялась потревожить нужных людей, и сверху, с домашних телефонов высокопоставленных чинов, была суббота, пока Ксения лежала в одном легком платье на стылой земле, а потом ее, мягко говоря, не очень бережно подняли за руки-ноги дюжие санитары, им помогал Володя, вежливо приговаривая: «Осторожно, осторожно, она же вся разбитая…» и, опустив на носилки, сунули в кузов «скорой», посыпались телефонные звонки вниз – в больницу.

Никто в «скорой» ее не сопровождал, все остались в квартире для опроса. Еще не вполне протрезвевшие и слегка в шоке говорили, не думая и ничего не скрывая, – то, что видели и слышали. Двоюродная сестра Рената показала, что она шла в туалет и услышала ссору между братом и его женой.

– Что, вторую курицу заначила все-таки? Ведь я тебе ясно сказал, чтобы обе сварила, – грубо шипел Ренат.

– Им хоть десять, все съедят, не подавятся. А мы что будем есть целую неделю? Палец сосать? Ни копейки денег, – оправдывалась Ксения.

– У-у-у, шалава! – ненавидяще бросил Ренат. Ксения ударила его по лицу и заплакала.

– И это твоя благодарность и поздравление. Спасибо, – и она стремительно вышла из кухни, нечаянно толкнув подслушивавшую Раису.

Кто-то показал, что слышал, как Ренат приревновал жену к своему племяннику, которому она достала стекла для очков «хамелеон». Его слова были: «Что ты к нему липнешь? Молодого захотелось, что ли?» Ксения промолчала, встала из-за стола и вышла из зала.

Среди гостей были не только родственники Рената, но и случайные люди, которых с грехом пополам можно было отнести к друзьям их недружной семьи. Появлялись иногда в их жизни такие – то из его прошлого, то из ее. В этот раз был симпатичный скромный молодой мужчина Володя с женой, с ним Ренат вместе работал и по-дружески общался ежедневно. Ксения считала его хорошим человеком, на дне рождения и близко подойти боялась – из-за приступов ревности со стороны мужа.Была также ее давняя подруга еще по институту Кира, с которой они встречались, в основном, по дням рождения, изредка – по праздникам.