Джеймс Нельсон - Гнев викинга. Ярмарка мести

Сначала отряд викингов отправился в леса за несколько миль от безопасного форта, чтобы валить деревья для кораблей, сражаясь с волками и разбойниками, затем сбрасывать дубовые и сосновые стволы в реку Литрим и сплавлять их до форта, стоящего в ее устье.

Других людей послали восстанавливать вал, окружавший Вик-Ло, который в лучшие времена представлял собой вполне внушительное заграждение, но теперь превратился в осыпающиеся кучи земли и гнилой палисад. Это был грязный изнурительный труд, и когда заканчивался короткий световой день, у рабочих оставались силы только на то, чтобы поесть, выпить и рухнуть на постель. Чего и добивался Торгрим.

Он пытался быть справедливым ко всем, кто оказался под его командованием, к норвежцам и датчанам. Никто не задерживался на одном месте надолго. Каждый трудился вначале на верфи, затем на лесоповале и на строительстве стены. Впрочем, это не касалось тех, кто обладал особыми навыками, как кузнец Мар или корабельный мастер Агхен, однако все остальные занимались каждой из работ одинаковое количество времени. Это было самое справедливое решение, какое только мог придумать Торгрим. И его люди ворчали и жаловались с тем же неустанным постоянством, с каким здесь шел дождь.

Торгрим знал, что труд – это лучший способ пресечь недовольство, – так соль засыпают в трюм, чтобы предупредить гниль, – но он знал также, что этого будет недостаточно. Он не мог заставить женщин появляться в залах, но постарался сделать так, чтобы еды на пирах, на которые являлись все мужчины форта, хватало всем.

Как и положено, в середине зимы он устроил блот – праздник, который северяне обычно отмечали три раза в год. Во время блота середины зимы старались умилостивить богов, чтобы они даровали земле плодородие в сезон посева. Праздник был шумным, как и всегда. Резали скот, на больших кострах готовили мясо. Торгрим, будучи властелином этого места, окроплял кровью животных стены и пол своего дома, служившего храмом. Поднимали рога с медом, провозглашая тосты, и хотя бы на одну ночь все забыли о страданиях зимы. Но затем блот закончился, дикая вакханалия подошла к концу, начался новый день, и работа закипела снова.

Недели шли за неделями, и постепенно дни становились длиннее, а холод разжимал свою хватку. Торгрим рассчитывал на то, что, когда погода наладится, а работа подойдет к концу, настроение людей улучшится. Он надеялся, что сократившиеся ночи и время от времени проглядывающее солнце заставят обитателей Вик-Ло более благосклонно посмотреть на мир.

Но заметных перемен не произошло, насколько Торгрим мог видеть. В те длинные холодные дождливые месяцы настроение у викингов стало даже хуже, чем Торгрим осознавал. Возникли распри, укрепилась вражда, а облегчение, пришедшее с весенней погодой, лишь подарило людям больше времени на то, чтобы копить свои обиды.

Мелкое недовольство превратилось в настоящую ненависть. Драки переросли в потасовки, во время которых викинги ломали мебель и кости. Но ни бурная ярость, ни вскипавшие драки еще никогда не заставляли их обнажить оружие и не приводили к смерти.

До сих пор.

Торгрим приблизился к гребню земли, отделявшему их от реки и скрывавшему от взглядов поле битвы. Его рука лежала на рукояти меча, который назывался Железный Зуб. Дождь и не думал стихать. Он услышал шаги за спиной и обернулся. К нему бежал Берси сын Йорунда.

– Торгрим, что случилось? – спросил он.

– Пока не знаю, – ответил Торгрим. – Но что бы там ни было, я догадываюсь, кто за этим стоит.

– Кьяртен?

– Надо полагать.

Торгрим никогда не сомневался в том, что воины Вик-Ло рано или поздно разобьются на группы, между которыми возникнет вражда. Это ведь свойственно мужчинам. Больше всего его тревожили возможные распри между норвежцами и датчанами. Но в итоге вышло совсем не так. Вместо этого люди разделились на тех, кто следовал за тем или иным вождем, в будущем – хозяином одного из кораблей.

Команда Торгрима в основном осталась ему верна, но некоторые викинги, присоединившиеся к нему в Дуб-Линне всего шесть месяцев назад, подружились с датчанами и постепенно оказались в иных лагерях.

Почти все, кто служил Гримарру Великану, перешли к Берси, а потому тоже проявляли определенную лояльность к Торгриму. Скиди сын Одда, известный как Скиди Боевой Топор, обрел множество приверженцев после бойни, которую устроили здесь ирландцам и в которой погибли почти все военачальники Гримарра. Сторонники Скиди не слишком обрадовались тому, что властелином Вик-Ло стал Торгрим. Но их недовольство было недостаточно велико для того, чтобы затеять бунт, и Торгрим вполне на них полагался, не требуя многого.

Однако команда одного из драккаров, состоявшая из пятидесяти или шестидесяти человек, попала под влияние Кьяртена сына Торольва по прозвищу Длинный Зуб. Кьяртен был верен лишь самому себе, и именно этот непокорный дух восхищал других и заставлял ему подражать.

Всю зиму Кьяртен провел, подрывая влияние Торгрима сотней хитроумных способов, но ни разу не зашел так далеко, чтобы тот поднял на него оружие. Но это должно было случиться – Торгрим чувствовал, что тщательно сохраняемый баланс вскоре будет нарушен. А когда это произойдет, он убьет Кьяртена и посмотрит, что по этому поводу скажут его люди.

«Возможно, время наконец пришло», – подумал Торгрим. Поднявшись на гребень, он остановился и вытер с глаз капли дождя. Перед ним раскинулась открытая полоса земли возле реки. Тут когда-то сгружали дерево для постройки кораблей, а теперь его ждало зрелище едва ли не самое странное из всех, которые ему доводилось видеть.

Здесь сошлись не меньше ста человек – слишком много, чтобы счесть происходящее обычной потасовкой. Это больше напоминало битву: свистели клинки, павшие неподвижно лежали на земле, а остальные кричали и сражались за каждый дюйм.

На миг Торгрим застыл, сбитый с толку. Ливень не позволял воинам двигаться быстро, но он же и мешал Торгриму рассмотреть их. Земля стала мягкой, воины размесили ее в болото. Некоторые покрылись грязью с ног до головы, и теперь ее смывал дождь.

На ногах держалась примерно половина бойцов. Остальные перекатывались в грязи, сражаясь друг с другом за возможность встать, за каждый вздох. Стоявшие оскальзывались, спотыкались и, похоже, вкладывали равное количество усилий и в бой, и в то, чтобы не упасть. Мечи и топоры тускло поблескивали в сером свете, и Торгрим видел кровь на лицах и руках, красную, размытую ливнем.