Джеймс Нельсон - Гнев викинга. Ярмарка мести

– Ублюдок! – закричал Торгрим, вскидывая Железный Зуб и вгоняя его в живот напавшего, поскольку все мысли о сдержанности вдруг исчезли в боевом безумии.

Он развернулся обратно к Кьяртену, одним плавным движением посылая щит вперед так, чтобы отбить оружие противника, и разя его мечом в грудь. Последовало знакомое ощущение: клинок проскрежетал по металлу кольчуги, отлетел в сторону, и тут к бою присоединился еще один воин Кьяртена.

«Кольчуга… – подумал Торгрим. – Кольчуга…» Некая мысль забрезжила в голове, но он не мог сформулировать ее: мешали дождь, вопли воинов и обжигающая боль в боку. Отбив очередную атаку, он рубанул нападавшего мечом, однако тот отпрыгнул прочь, и клинок Торгрима не коснулся его лица.

И снова Торгрим ощутил, как ноги под ним разъезжаются, но сумел шагнуть в сторону и встретить очередную атаку Кьяртена.

«Кольчуга! На нем кольчуга!» Ни один из воинов, участвовавших в этой свалке, не надел кольчугу, только Кьяртен. Словно с самого начала предвидел все это. Планировал.

Торгрим встретил меч Кьяртена клинком Железного Зуба, а его топор поймал на щит. Шагнул ближе и пнул Кьяртена в живот, что отбросило того на несколько шагов назад, но не заставило упасть.

– Так вот зачем ты устроил этот бой? – закричал Торгрим. – Чтобы убить меня?

Кьяртен издал некий звук – нечто среднее между рычанием и криком. И рванулся вперед, выставив перед собой меч и вскинув топор. Торгрим прижал щит к боку и ждал, Железный Зуб был готов к бою. Два шага – и Кьяртен атаковал, но Железный Зуб остался на месте. Торгрим быстро вскинул щит и ударил им нападавшего, останавливая его, опрокидывая назад. Кьяртен споткнулся, раскинув руки и широко раскрыв глаза. Ноги его подкосились, и он закричал, плашмя падая на спину и утопая в липкой грязи.

Торгрим прыгнул вперед. В ухе у него зазвенело, и этот звон, прорезавшийся из слитного гула дождя и человеческих воплей, оказался одиноким голосом:

– Господин Торгрим! Господин Торгрим!

Голос словно чудился ему, как во сне, а затем кто-то схватил его за руки, за плечи, остановил за секунду до того, как он подошел к Кьяртену и вонзил меч ему в грудь. Только тогда он услышал слова, которые повторялись снова и снова, и понял, что его действительно кто-то зовет.

– Господин Торгрим!

Торгрим опустил меч и щит, тело его расслабилось, а те, кто держал его, убрали руки и отошли в сторону. Торгрим обернулся и увидел бегущего к нему юношу, одного из сторонников Скиди, которого поставили часовым на недавно восстановленной стене.

– Что? – спросил Торгрим. Взгляд его снова вернулся к Кьяртену.

– Скиди велел сказать тебе, что там всадники. Всадники приближаются. Ирландцы.

Торгрим позволил этим словам проникнуть в сознание: «Всадники. Ирландцы». Это могло означать что угодно. Нечто важное. Нечто обыденное. В любом случае игнорировать это было нельзя.

Торгрим посмотрел на лезвие своего меча. Дождь отмыл его начисто. Он вернул оружие обратно в ножны. Взглянул сверху вниз на Кьяртена, все еще лежащего навзничь в грязи.

– Меня зовут иные дела, – сказал он. – Но мы закончим с тобой позднее.

Он развернулся спиной к Кьяртену и зашагал прочь. Ответа он ждать не стал.

Территория к западу от Вик-Ло, земля, которую ирландцы называли Киль-Вантань, вздымалась сразу возле моря, поднималась вверх грядой высоких круглых холмов, которые уходили все дальше вглубь острова. То были не зазубренные суровые утесы ирландского побережья или родной северянам страны, но куда более пологие и радушные холмы. И в те дни ранней весны земли здесь действительно будто приветствовали прибывших и зазывали их в путешествие по цветущим долинам.

В двенадцати милях от побережья, в низине, где два озера держали воду, словно Господни ладони, стоял монастырский город Глендалох.

Христианство пришло в Глендалох двумя веками ранее, с появлением святого Кевина, который искал там лишь уединения. Оказалось, что он поступил мудро, выбрав для этого долину двух озер. Любой человек, стоя у спокойной воды и глядя вдаль, на мягкие перекаты зеленых холмов, не мог не заметить в них нечто вечное и мистическое. С тех пор в течение двух веков паломники стекались в это святое место.

Поначалу Глендалох мог похвастаться лишь простой глинобитной церковью, но позже тут возник один из величайших монастырей Ирландии, одна из твердынь веры и науки, где сохранялись и накапливались знания после того, как объединяющая сила Рима рассыпалась в прах, оставив после себя воинствующий хаос. Глендалох, исполненный монастырского духа, оброс жирком вполне земных богатств: на окружающих его полях во множестве паслись стада, а величественный каменный собор украшали золото и серебро, а также инкрустированные драгоценностями реликварии.

Собор был физическим и духовным центром Глендалоха. Массивный, как гранитный утес, он вздымался на пятьдесят футов над утоптанной землей и тянулся на сотни футов с востока на запад. Меньшие строения подсобных помещений – монастырские кельи и крытые соломой дома для паломников из тяжелых дубовых брусьев, библиотека и дом аббата – окружали огромный храм, как придворные короля. Все они были огорожены валлумом , низкой стеной, служившей не столько для защиты, сколько для того, чтобы очертить неприкосновенное монастырское поселение.

Вторая низкая каменная стена, в двухстах футах от первого вала, охватывала все земли, принадлежащие монастырю. В ее границах располагались службы более мирского назначения: пекарня, кухня, маслобойня, конюшни. Внешняя стена была выше и надежнее внутреннего вала, но крепостным укреплением тоже не являлась.

За внешней стеной, прижимаясь к ней, раскинулся город, выросший в тени монастыря, но городом он мог считаться разве что по ирландским меркам. Несколько улиц без мостовых, покрытых грязью из-за непрерывного дождя, разбегались в разные стороны, как спицы колеса, тут и там пересекаясь под странными углами с другими улочками. Вдоль них были разбросаны разномастные домишки с пристроенными к ним мастерскими. Кузнецы, стеклодувы, мясники, кожевенники и ткачи, всевозможные торговцы лепились к монастырю и процветали здесь, как мох на валуне.

Так же, как собор был сердцем монастырского поселения, городская площадь образовалась в центре прилегающего к нему города.

Квадратную площадь со сторонами длиной в сотню перчей [5] Ирландская мера длины, 21 фут (6,4 м). ( Примеч. пер. ) в торговые дни переполняли люди, бродящие между лотков, а в дни ярмарок и праздников здесь было и вовсе не протолкнуться. Богатые купцы и землевладельцы, решившие обосноваться в Глендалохе, селились в домах, окна которых выходили на эту площадь. Лучшие дома граничили с монастырской стеной, то есть стояли ближе всех к церкви и убежищу, которое там можно было обрести.