Вера Фальски - Ни слова о любви

– Ну, как твои дела, дорогуша? Все удачно?

– Люцина, твое счастье, что я до тебя сейчас не могу дотянуться… Оторвать бы твою рыжую башку! – заорала Сабина в трубку. – Ты меня под монастырь подвела! И хуже всего то, что ты отлично знала, что делаешь, мерзавка!

– Я понятия не имею, о чем ты, бэби. – Прикидываться дурой Люси умела прекрасно, в этом ей не было равных.

– О том, что я выглядела не просто особой, напрочь лишенной таланта и права писать хоть что-то, но и законченной идиоткой.

– Ну что ты, Сонька… Ты преувеличиваешь, правда. Я все видела и уверяю тебя, что выступила ты блестяще, была очень откровенной, решительной… В конце концов, ты всего лишь защищалась!

– Я оскорбила верхушку польского литературного мира. Это п**, меня теперь уничтожат, понимаешь? Придется мне взять новый псевдоним. А ты… Ты же знала, что бросаешь меня на растерзание, знала – и даже не колебалась! Все как всегда, Люси, все как всегда. Я сыта по горло, блин!

– Что ты говоришь? Ты замечательно выкрутилась, когда тебе задали вопрос о литературе среднего уровня.

– Это был не вопрос, а нападение. Впрочем, ты утвердила меня в правильности моего решения, и я надеюсь, б**, что тебе очень жаль. Амелия Крук умерла, и сейчас я оскверню ее жалкие останки. Не смей мне больше звонить!

Сабина отсоединилась, со злостью нажав на экран смартфона. Заметив маячащее вдалеке такси, она замахала рукой, словно потерпевший кораблекрушение, который с необитаемого острова сигналит проплывающему кораблю.

Прошло два часа, и на фан-страничке Сони Гепперт в Интернете появился пост со ссылкой на передачу «Писательский зал»:

Дорогие мои! Сегодня я приняла приглашение «Пятого канала культуры» на культовую передачу «Писательский зал». Мы с Ежи Бобковским, Пшемыславом Новицким, Магдаленой Телешко и Янушем Червинским говорили о роли писателя в обществе. Это был блестящий и полезный обмен мнениями на высшем уровне – рекомендую самым взыскательным людям, которые и от жизни, и от журналистики хотят немного больше. А я возвращаюсь к работе – Амелия не позволяет мне оставлять ее надолго!

Люцина нажала «Еnter» и с удовольствием наблюдала, как под ссылкой появляются комментарии и увеличивается число репостов. Так и надо! Неважно, что говорят, главное – чтобы говорили! There is no business like show business! [6] Нет другого такого бизнеса, как шоу-бизнес! ( англ.)

Тоже мне селебрити, жалкое существо!

Зачем вообще было эту дешевку приглашать к культурным людям?

Продажная кобыла, она разбирается в литературе, как свинья в апельсинах. Сколько лет уже дурит людей своими книжонками, считает себя великой писательницей, а сама отвратительна!

Дамочка, ты хоть раз выйди из своего элитного жилища и полюбопытствуй, как живут люди на 1500 злотых в месяц.

Сама небось трахается направо и налево.

Может, пора проверить постель пани Гепперт?

Сабина, точно загипнотизированная, всматривалась в экран айпада, медленно прокручивая страницы. Сотни, тысячи комментариев о ней в Интернете. На всех порталах о жизни знаменитостей. Такой рекламы «Пятый канал культуры» не знал за все время своего существования. Началось все с текста в «Суперфакте»:

По праву богатого? Соня Гепперт унижает писателей, едва сводящих концы с концами, и обвиняет конкурентку, что та сделала карьеру через постель.

Ну а потом ка-а-ак пошло! Все принялись копировать этот текст на свои ресурсы, склонять на все лады, анализировать. Разворачивались все новые и новые ветки интернет-споров, высказывались какие-то официанты из ресторана, в котором Сабина якобы обедала и закатила скандал, а в конце концов заорала: «Я вас уничтожу! Вы не знаете, кто я такая!» – и ушла, не заплатив. Появилась страничка «Читаем Соню Гепперт для стеба», где постили самые неудачные фотографии писательницы и фрагменты ее книг; а кроме того, очередные высказывания каких-то людей, которых Сабина отродясь в глаза не видала, а они выдавали на-гора все новые и новые примеры ужасного поведения этой «писаки», как то: влезание без очереди в такси на стоянке, скандалы в отелях и в аэропортах. «Фейсбук бурлит!» – сообщал основной портал светских сплетен, порождая очередные тысячи комментариев. Ибо ничто так не раздражает людей, как чье-то чувство превосходства.

Виновница всего этого тарарама, правда, уже перестала плакать и обвинять себя во всем происходящем, поскольку была, как-никак, спровоцирована, – но все надеялась, что рано или поздно пробудится от этого дурного сна. Ее агентша не отвечала на телефонные звонки. Хитрая стратегия – переждать, пока все утрясется.

Так или иначе, все это было каким-то безумием: фабрика лжи в гигантских масштабах производила высосанные из пальца истории, которые начинали жить своей жизнью. Что ж, Сабина никогда не уделяла особого внимания социальным проблемам, ходила иногда в норковой шубе, покупала дорогое белье и лучшие кремы, но ведь это еще не значит, что можно называть ее «тупой швалью, которая делает карьеру через постель» или «стареющей коровой, которая понятия не имеет, как живут на прожиточный минимум». Ложью были все эти сплетни о якобы ее безобразном поведении в парикмахерских и кафе, ложью было девяносто девять процентов из всего того, что она читала сейчас о себе в Интернете.

Она взглянула на телефон, который как раз заряжался от розетки возле кровати. Скорее машинально, нежели обдуманно, выбрала из списка мобильных номеров единственный стационарный – тот, что начинался с цифр 32.

Где-то в глубине одной из квартир в Катовице зазвонил телефон.

– Алло, – после трех гудков отозвался хрипловатый баритон.

– Мариуш? Это я… – слабым голосом произнесла она.

– Сабина? – Голос мужчины в трубке зазвучал более участливо. – Что происходит?

– Да я и сама, б**, не знаю… – в отчаянии простонала она.

Если Сабина считалась царицей женской литературы, то Мариуш Зыгмунтович был безраздельным властелином мира детективов. Они не могли быть конкурентами, и, возможно, именно этот факт способствовал их удивительной дружбе. Сабина и Мариуш никогда не виделись вживую. Познакомились они в те времена, когда она была еще журналисткой, а он – уже довольно известным писателем. Она провела с ним интервью по телефону, и текст он принял без существенных правок, что было в его случае практически исключением. Зыгмунтович был известен как большой оригинал, отшельник и чуть ли не мизантроп – любовью к ближнему он явно не горел. Тем труднее Сабине было понять, почему именно ее он решил впустить в свою осажденную крепость, а затем и одарить небывалым доверием. Возможно, его тронуло то, что Сабина, ни капли не обидевшись на его, мягко говоря, малообщительность во время интервью, сама обратилась к нему вскоре после успешного выхода «Дождя, который к счастью» и попросила дать несколько профессиональных советов. Тогда она уже начала осознавать, что ее спонтанная писанина – не такая уж и ерунда, и столкнулась с ожиданиями читателей, возросшими после неожиданного успеха ее первой книги. Опытный писатель, внимательно прочитав то, что Сабина ему отправила, дал всего один совет: «Вот так же пиши и дальше и не беспокойся о том, что о тебе будут говорить и как отзываться. У тебя инстинкт. Этому не научишь».