Мартин Сэй - Зеркальный вор

Гонщик что-то шепчет подружке, указывая пальцем.

Клаудио напряженно следит за картами, моргает и встряхивает головой.

– Та, что справа, – говорит гонщик.

Стэнли бросает на него сердитый взгляд.

Клаудио кусает губу в раздумьях.

– Правая, – говорит он неуверенно.

Стэнли открывает короля, вручает Клаудио две пятерки и переводит взгляд на гонщика.

– Послушай, приятель, – говорит он, – ты или ставь на кон бабки, или держи свой длинный язык за зубами.

И гонщик достает свой бумажник.

Он без труда отслеживает червового короля, и Стэнли дважды позволяет ему выиграть.

– Могу я делать ставки с ним на пару? – спрашивает Клаудио. – Могу я поставить на этого парня?

Стэнли отклоняется назад и глядит мимо них, притворяясь, что обдумывает предложение. Неподалеку, рядом с тележкой мороженщика, расположилась парочка мелких местечковых бандитов. Сидят, курят и наблюдают за тем, как работает Стэнли. Лица хищные, глаза голодные.

– Ладно, – говорит Стэнли. – Но ты должен молчать. Это его игра.

Клаудио ставит на кон пятерку. Гонщик после секундного колебания добавляет столько же от себя.

Стэнли показывает карты – король и семерка червей в правой руке, король впереди. Но, выкладывая карты на коробку, он меняет их местами. Так быстро, что даже готовый к подвоху наблюдатель не смог бы заметить. Карты кружатся, как чайки. Затем Стэнли располагает их рядком и смотрит на гонщика.

– Король справа, – говорит тот.

Стэнли открывает карту: это семерка.

– Вот дерьмо! – говорит гонщик.

– Что? – изумляется Клаудио. – Как такое могло получиться?

Гонщик переводит взгляд с него на Стэнли и обратно.

– Ставлю по новой! – говорит Клаудио.

В следующем розыгрыше Стэнли отбирает у них еще по пятерке. Клаудио громко проклинает эту игру и вместе с ней недотепу-гонщика, а затем удаляется вихляющей походкой. Гонщик в замешательстве смотрит ему вслед, беззвучно шевеля губами. Стэнли пользуется моментом, чтобы оглядеться. Бандитская парочка куда-то слиняла. Он собирает карты и меняет позу: теперь он сидит на корточках, как будто готовясь встать и уйти.

– Эй, погоди секунду, приятель! – говорит гонщик.

– Мне пора, – говорит Стэнли. – Где-то здесь крутится переодетый коп.

– Дай мне еще одну попытку. Удвоим ставки.

Стэнли вновь опускается на колени, повторяет предыдущий фокус, открывает указанную карту и забирает его десятку.

Гонщик смотрит на него со злобой. Сейчас самое время закругляться, но Стэнли пока не готов. Он вошел во вкус, а этот клоун так и напрашивается, чтобы его надули.

– Не подфартило, бывает, – говорит Стэнли. – Последняя попытка? Ва-банк?

Гонщик часто-часто дышит, притопывает носком ботинка, вдавливает кулак в раскрытую ладонь другой руки. Все это выглядит очень комично, однако лицо Стэнли остается невозмутимым. На запястье хотроддера он замечает небрежно выполненную татуировку: что-то вроде вороны. С каждым его выдохом до Стэнли доносится запах алкоголя.

– Пойдем, Майк, – зовет девчонка. – Пойдем отсюда.

– Ты в минусе на двадцать баксов, приятель, – говорит Стэнли. – Хочешь уйти, не попробовав отыграться? Смотри сюда, это будет несложно.

Стэнли показывает карты – на сей раз король оказывается позади бубновой семерки – и начинает работать, незаметно исполнив подмену. Движения его настолько замедленны, что и ребенок мог бы их отследить.

– Ничего не упустил, Майк? – говорит он. – Твой последний шанс. Легкие деньги, чувак.

Гонщик поднимает глаза вверх, задумчиво щурится, потом снова смотрит на карты. Достает из бумажника две десятки.

– Средняя, – говорит он. – Король посередине.

– Ты в этом уверен?

– Да.

Стэнли берет у него две купюры, складывает их несколько раз, получая жесткий прямоугольник, а затем этим прямоугольником переворачивает за край среднюю карту. Семерка бубен.

– Что за херня! – восклицает гонщик. Ноздри его раздуваются, руки сжимаются в кулаки.

– А вот и чертов коп нарисовался, – говорит Стэнли, глядя вдоль набережной.

Карты и деньги мигом исчезают в его кармане; он хватает куртку и забрасывает ее на плечо. Девчонка теперь напугана, таращит глаза и вертит головой; но гонщик продолжает орать, брызжа слюной в лицо Стэнли.

– Там коп! Надо рвать когти! – говорит ему Стэнли. – Смываемся в разные стороны.

Он круто разворачивается и уходит прочь. А навстречу ему быстро шагает Клаудио, который, проскочив мимо Стэнли, натыкается на преследователя и как бы ненароком преграждает ему путь.

– Ты выиграл? – цепляется к нему Клаудио. – Ты отыграл мои деньги?

Слышатся вопли и ругань, когда гонщик отбрасывает Клаудио на кого-то из проходящих мимо людей, но Стэнли не оглядывается. Сделав два последовательных поворота направо, он выходит на Спидуэй и перебегает узкую улицу перед носом ползущего в пробке «десото».

Теперь он оказывается позади все того же павильона, но набережная отсюда не видна. Вдали над улицей висит крытый пешеходный мостик, соединяя вторые этажи двух старых отелей и обрамляя сияющий неон Виндворд-авеню, которая смотрится с этого ракурса, как сквозь замочную скважину. Силуэты людей передвигаются по мостику в обоих направлениях, пересекаясь и накладываясь друг на друга; никто не поворачивает головы в сторону Стэнли, и следом за ним никто не идет. Он замедляет шаг, дожидается, когда его обгонит все тот же «десото», а потом еще несколько машин, и сворачивает в ближайший переулок.

Хорайзон-корт упирается концами в два Т-образных перекрестка – Спидуэй здесь, Пасифик-авеню напротив – и, как все местные улицы, освещается цепочкой фонарей, подвешенных на толстых кабелях над проезжей частью. На полпути вдоль квартала есть темная зона – несколько дней назад Стэнли разбил там фонарь с помощью примитивной пращи и яйцеобразного голыша из розового кварца. «Травит живым серебром ваши дремучие камни» , – мельком всплывает в памяти, когда он спешит к тому месту и, предварительно оглядевшись, ныряет в дверной проем заброшенного магазина.

Там он первым делом нащупывает в темноте заранее приготовленную сосновую доску и подпирает ею дверь между ручкой из кованого железа и выбоиной в бетонном полу. Затем щелкает отцовской зажигалкой с клеймом «MIOJ» и подносит пламя к свечному огарку, закрепленному на перевернутой банке из-под венских сосисок. Слабый желтый огонек кое-как освещает комнату.

Стэнли до сих пор не может понять, чем здесь торговали прежде. Пыльные прилавки со стеклянным верхом и следы от крепления к стенам ныне отсутствующих шкафов-витрин напоминают ювелирный магазин его двоюродного деда в Уильямсберге – он побывал там однажды в раннем детстве и повторно в прошлом году, на сей раз как соучастник кражи, – но с этим магазином все равно что-то не так. В подсобном помещении стоят два верстака с просверленными в них отверстиями под болты большого диаметра, явно для крепления какого-то массивного оборудования. Там же в сумрачных углах попадаются всякие странные вещи, от крошечных винтиков и проволочных полуколец до россыпей искрящегося белого порошка. Клаудио говорил, что порошок остался после шлифовки стекла, – хотя откуда бы ему знать такие вещи?