Жан-Батист Дель Амо - Соль

Теперь он понимал, какой дани уважения ждал от него Арман по отношению к своему отцу. Тридцать один год спустя черты старика филигранно проступили на его лице. Все свое упорство Альбен приложил, чтобы оправдать ожидания Армана. Он прикрыл предательский торс хлопковой рубашкой. Мог ли он в том возрасте понять, чего, надавив своей рукой на затылок, отец требовал от него? Был ли у него выбор стать другим?

Окна были открыты, утренний воздух вдыхал в нее жизнь. Придут ли внуки? Она надеялась, что они будут за столом, и очень хотела, чтобы собралась вся семья без исключения. Стулья, на которые все усядутся, лежали, перевернутые, на столе. Ковер был выбит и вывешен за окно. Луиза отодвинула софу и оттирала плитку в гостиной. В пальцах теперь стреляло сильно и регулярно, боль разливалась до самых локтей. Камиль, Жюль и Сара, дети Альбена, будут, потому что ее сын, как правило, требовал этого, когда навещал мать. Беспокоило ее отсутствие Мартена. Этот мальчик отдаляется от них, от своей семьи, как в свое время ее, Луизы, сыновья и дочь исключили ее из своих жизней. У Луизы заныло в груди при мысли о том, как бессильна она была сблизиться с ними, поговорить с Фанни. Она тяжело дышала со щеткой в руках, и горло ее сжималось. Дочь отмахивалась от ее советов, чувства, которые она высказывала ей по своему материнскому опыту, были ей безразличны. Луиза хотела сказать Фанни, что ее ошибки должны помочь дочери понять свои. Неужели за все несчастья этого мира в ответе они одни, матери? Как могут они избавиться от бремени вины, которое испокон веков взваливают на них дети? Она отложила щетку и, проглотив таблетку, села у окна. Пальцы распухали, свет лизал лицо. Она вытянула ноги и глубоко вдохнула, силясь прогнать тревогу из-за предполагаемого отсутствия внука и отвлечься от боли в руках. Как всегда, запах города долетал до нее и проникал в дом. Во второй половине дня она даже, казалось, угадывала гомон рыбного рынка, когда морской ветер крепчал. Время близилось к полудню, солнце по-хозяйски обосновалось в доме, и она положила тряпицу на лоб, чтобы прикрыть лицо. Цвета ткани приглушили свет, и ей представилась гостиная, недоступная взгляду, купающаяся в оливковых оттенках. Тревога унялась. Луиза с облегчением признала, что бессмысленно так портить себе кровь из-за этого мальчишки. Это отсутствие Леа сфокусировало на Мартене ее страхи и заботы. За окном фиговое деревце на склоне горы шелестело листьями в белом свете, рассыпало тени на тряпицу. Чуть приоткрыв глаза, Луиза различала изгиб своих ресниц и за ними зелень этих колыханий, точно целый особый мир. Она увидела бурые водоросли, непрестанно выплескивающиеся морем на пляж, волны тонов шелка-сырца и охры, которые внезапно вспыхивают искрами, катятся по песку и кажутся подернутыми зеленью.

Луиза шла с детьми. Ветер заставлял ее сгибаться, песок несся по пляжу при каждом порыве, и дюны оживали, окутанные колышущимся покровом. Луиза держала Альбена и Жонаса за руки. Младшенькому едва исполнилось три, и ей часто приходилось его нести. Фанни шла впереди, с ее подростковой самоуверенностью, обхватив руками плечи, окутанная упрямым молчанием. Стоял, должно быть, апрель; они одни гуляли на пляже, и Луиза с радостью шла вдоль моря. Пение ветра наполняло уши, песок хлестал щеки, глаза слезились, но они чувствовали себя свободными, штурмуя пляж. Время от времени Фанни оборачивалась к матери и братьям, что-то кричала им, но Луиза ничего не слышала и отвечала, в свою очередь, сложив руки рупором.

– Своди сегодня мелких на пляж, – приказал Арман, – дайте мне продохнуть.

И вот она шла с ними, подчиняясь воле супруга, зная, что присутствие троих детей в доме он выносит с трудом. У него не было никакого терпения к их играм и крикам, и Луиза всегда старалась предупредить его вспышки, защищая детей, которые как будто пожирали жизненное пространство Армана, лишали его кислорода. Особенно Жонас. С его самых малых лет, сама не понимая, что было тому причиной, она боялась оставлять мальчика одного с отцом. Бывало, Арман взирал на него с раздражением, презрительным, гневным взглядом, хотя ребенок играл спокойно. Луиза чувствовала, рождение Жонаса что-то перевернуло – она не могла бы указать или назвать это, но остро ощущала надлом. Она хотела убедить себя, что это естественно, когда мужчина, который трудится в море, ищет покоя у себя дома.

Морской воздух взбодрил детей, окрасил пламенем их щеки и кончики носов. Альбен иногда убегал вперед, нагоняя сестру. Длинные белые полосы расчертили небо, облака летели во всю прыть. Они продолжали идти против ветра, и море все выбрасывало изменчивые водоросли; зыбкость окружающей природы завороживала их, они растворялись в ней. Они миновали мужчину с маленьким мальчиком, когда дети тоже захотели присесть. Песчаная дюна, поросшая кустиками, защищала их от трамонтаны [4] Холодный северный или северо-восточный ветер в Италии, Испании, Франции, Хорватии и на Южном берегу Крыма (в Ялте). . Поодаль большие скалы выдавались косой в море. Луиза взяла с собой одеяло, и они расстелили его в нескольких шагах от мужчины и его сына. Мальчики положили на углы камни, пригоршни песка, но одеяло все равно вздувалось, и Фанни бросилась на него, а братья тотчас последовали ее примеру. Могла ли Луиза сказать, до какой степени этот миг воплощал их счастье? Тени от чаек скользили по пляжу, ветер рисовал на песке волны, и он казался новым водным простором. Их следы тянулись зигзагами, насколько хватало глаз. Море до самого горизонта слепило их, они щурились, чтобы различить силуэты кораблей, колеблющиеся линии мачт нескольких парусников. Луиза тоже села, и дети разулись. Они глубоко зарылись босыми ногами в прохладный песок. Она перекатывала в ладони обломки ракушки, а дети уже вскочили и бежали к морю. Они были недалеко от нее, она видела их силуэты против света, слышала отзвуки голосов, тотчас проглоченные порывом ветра.

Кто-то пробежал мимо, осыпав ее ноги фонтаном песка. Мальчик направлялся к Жонасу, Альбену и Фанни, невзирая на крики отца, остановившегося рядом с ней.

– Он им не помешает, он, наверно, ровесник вашего старшего.

Луиза подняла глаза на мужчину. Ослепленная солнцем, она едва его различала.

– Они будут рады, – согласилась она.

Приняв, быть может, ее ответ за приглашение, он сел рядом прямо на песок.

– Чудесный сегодня день.

Он вдыхал, надувая грудь, словно пытался напитаться всей этой сценой целиком, игрой теней детей на песке и цветом моря. Луиза уже боялась Армана и, сама того не замечая, мало-помалу стала опасаться мужчин вообще, ведь в каждом могла таиться подобная грубость, однако тут она сразу прониклась доверием, тоже разделяя это чувство полноты. Она будет вспоминать худого, подтянутого мужчину, его хрипловатый голос и тягучий выговор, ничего, что напоминало бы Армана, и эта разница, своеобразие его облика, его нежность к игре детей покорили ее. В тот день на пляже она была смущена, и впервые после встречи с Арманом Луиза возжелала другого мужчину животным, безотчетным желанием. Фанни держала Жонаса за ручку, дети направлялись к косе. Луиза встала, слегка встревожившись, и отряхнула юбку: